Игорь Дьяконов - Книга воспоминаний

Onsa Ballon log do, net DRussn logn do, net Do Komn dRussn — ich hop net gschossn Hände hoch, net!

По-видимому, он считал, что еще не созрел для партии — вступил в нее сразу после войны.

Помнится, водка стоила 1000 р литр. Это было примерно две трети моей месячной зарплаты, если я не ошибаюсь. Что за водка была в «Интуристе» — не помню. Вряд ли из нашего пайка

Спрос был огромен. Однажды некий лейтенант задумал приударить за одной официанткой в столовой. Она его сразу же пресекла:

— У меня и от полковников не пересыхает.

Я уже рассказывал историю Пани Разумной

Кроме Давида, Батя и Тони, в разведотделе еще в начале 1942 г. появились новые два парня-переводчика, но их быстро спихнули в дивизию. Квалификация их в немецком была более чем умеренной. Они попали под указ об опоздании, по которому обычно сидели в тюрьме 3 месяца, но иногда, когда в тюрьме мест не хватало, то отсылали и в лагерь. По истечении срока их тут же в Карелии мобилизовали. Они рассказывали, что в лагерных бараках мест совсем не оказалось и что им приходилось ночевать в бетонных трубах, лежавших почему-то на территории лагеря. Время было летнее, поэтому они обошлись

Позже, встречаясь в 1945 г с нашими моряками, я узнал, что от командиров наших боевых судов засекречен ежегодный международный справочник силуэтов военных кораблей — Jane s Fighting Ships (старое издание которого — тридцатых годов — было у моего брата Алеши). Запрет пользоваться справочником мотивировался тем, что в нем есть силуэты наших судов, и в случае гибели советского корабля справочник может попасть к противнику, и он узнает наши силуэты. Никому в НКВД не приходило в голову, во-первых, что, не имея справочника, наш командир может открыть огонь по своим или, наоборот, подпустить к себе врага, и во-вторых, что справочник продается за границей в любом книжном магазине. Рисовали Абвер по своему образу и подобию. Эта маленькая деталь показывает уровень работы нашей контрразведки в эпоху после уничтожения Берзина и поколения контрразведчиков-коминтерновцев.

«Второй отдел» — эго был разведотдел. Гольнев соблюдал конспирацию.

С похожей проблемой столкнулся латышский лютеранский пастор в Асари (Юрмала). Здесь недалеко от берега был затоплен нашей авиацией немецкий транспорт, и погибших доставили на бepeг, рядом с которым находилось чистенькое латышское кладбище, с каменными плитами и крестами, решеточками, цветочными клумбами. Немецкое командование распорядилось — снести все надгробия и похоронить немецких мертвых в освященной земле.

На другой же день после ухода немцев из Асари и еще до того, как мы успели начать вводить свои порядки, пастор собрал верующих в Асари. Сходка решила убрать немецкие кресты и восстановить прежние надгробия, кресты, решетки и клумбы, но немецких мертвых не трогать — Так и лежат мертвые вместе, латыши и немцы.

У немцев, как и у англичан, пес буквы для удобства диктовки по телефону и по радио, имели свои постоянные названия. Gustav Siegfried Einz передавало сочетание GS 1 — что значил этот шифр, было неизвестно — вероятно, ничего, но звучало таинственно и потому достоверно.

В какой-то землянке, куда я забрел, я встретил затурканного рядового солдата и разговорился с ним. Он оказался… финским шведом, но при этом ленинградцем, потерял жену и детей в осаде. Ночевал он на нарах второго этажа, как раз над нарами командира взвода и его ППЖ. Впоследствии он разыскал меня в Ленинграде и даже подарил разрозненное собрание сочинений Ибсена на норвежском, — но он, хоть и женился вновь, был всегда уныл, а у меня были свои огорчения, и знакомство наше замерло.

Случай заурядный в 80-х гг., но почти немыслимый в 30-х.

Кузнецов был убит у своей радиоустановки незадолго до нашего наступления в 1944 г.

Плохи были только перчатки — выдавать варежки было невозможно, потому что для стрельбы нужен свободный указательный палец. Поэтому выдавались не особенно теплые полуварежки, полуперчатки

Секрет же был в том, что Суомалайнен снабжал противника «дезой» (дезинформацией).

Здесь Лиза вышла замуж за майора-журналиста; после войны уехала с ним в Винницу, они прожили вместе долгую и счастливую жизнь; ее сыновья учились с моими в университете.

А Анна Дмитриевна Мельман (о которой ниже) рассказывала мне впоследствии такой эпизод времен войны уже с Японией. Она была командирована редакцией газеты в какую-то часть, но ее застала ночь на аэродроме. Рядом был расположен женский полк связи, и она попросилась у командира полка переночевать в общежитии. Командир долго мялся, предлагал ей переночевать в штабе на столе, но потом поддался на ее настоятельные просьбы и отвел ее в общежитие. Был уже отбой, в помещении было темно; командир нашел свободное место на нарах и посветил ей фонариком, чтобы она могла устроиться. Едва она стала задремывать, как почувствовала навалившуюся тяжесть и запах перегара в лицо. С трудом избежав ласк пьяного, она выбежала во двор; было холодно, и она прохаживалась вокруг барака.

Вдруг ее осветил фонарик командира полка, делавшего обход.

— Это Вы? Почему Вы здесь? — Да так, не спится как-то. — А, я знаю, как не спится. Пойдемте! — И, взяв се за руку, ввел её обратно в барак и, войдя, повернул выключатель. На всех койках, на верхних и на нижних, были пары.

— Мать вашу, — закричал командир полка, — срамцы, срамите меня перед товарищем корреспондентом.

Ей еле удалось утихомирить его, чтобы он отвел ее спать на столе в штабе.

Часть была своеобразная: она состояла… целиком из членов Союза писателей.

Что показывает его слабую грамотность в области государственного права: статус доминиона не имеет ничего общего со статусом советской союзной республики. Доминион нельзя упразднить указом из британской столицы, как при Никите была все-таки упразднена Карело-Финская союзная республика.

Характерную историю рассказала мне после войны моя ученица и дивизионная переводчица Ирина Дунаевская: какая-то наша девушка-боец, утомленная сапогами и гимнастеркой, нацапала где-то по немецким квартирам дамское белье и платье и, так переодевшись, гуляла по улице. Тут ее встретили два Ивана и, не слушая ее уверений, что она своя, разумеется, изнасиловали ее.Она подала жалобу командиру своей дивизии. Командир дивизии написал на ее жалобе резолюцию: «Трое суток ареста за хождение одетой не по форме». Все увеселялись.