Артем Рудаков - Лаки Лючано: последний Великий Дон

Чарли в этот торжественный день надел темносерый костюм, белую шелковую рубашку, французский галстук от Шарле. С застывшей на лице улыбкой он едва успевал отвечать на приветствия и комплименты видных политических деятелей, звезд богемы, знаменитых спортсменов. «Все, даже судьи, гордились тем, что втиснули свои ж… в предоставленные мной кресла», — рассказывал Чарли после окончания боя, который длился всего два раунда. Самое интересное заключалось в том, что после столь короткого удовольствия Джимми Хиннес и Али Маринелли, «демократы номер один и номер два» в Нью-Йорке, не смотались под шумок, а подошли поблагодарить Чарли. Ричард Энгрис, шеф городской полиции, до боли тряс ему руку. Это был день великого триумфа!

Бурная радость Чарли несколько поутихла, когда к нему направился Сальваторе Маранцано с четырьмя своими телохранителями. Багси Сигел и Джо Адонис на всякий случай встали рядом. Однако старый дон добродушно сказал:

— Самый главный чемпион сегодня — это ты, Сальваторе Луканиа. Тебе достался самый большой приз.

Маранцано с усмешкой обвел глазами полицейских, судей, политиков, стоявших за спиной низкорослого, смуглого сицилийца.

— Приходи завтра в мой ресторан. Есть важный разговор.

Луканиа нахмурился:

— Нам не о чем разговаривать.

Одна бровь дона угрожающе поползла вверх.

— Надеюсь, ты не хочешь проявить ко мне неуважение?

— Хорошо, я приду, — процедил Чарли.

На этой встрече он не услышал от Маранцано ничего нового. Дон Сальваторе много говорил об уважении, о чести, о несокрушимом единстве всех сицилийцев. Вернувшись в «Кларидж», Чарли собрал Адониса, Дженовезе, Костелло, Лански и Сигела, чтобы совместно обсудить ситуацию. Никто из них, даже «дипломат» Костелло, не верил в искренность намерений Маранцано. Особенно Мейер Лански и Багси Сигел, которые, будучи евреями, первыми попадали под удар. Следующими, по идее, должны были исчезнуть Костелло, Дженовезе и Адонис, потому что неаполитанцам дон Сальваторе тоже не доверял. А уже последней наступит очередь Чарли, поскольку он не уважает старые обычаи и не носит усы [15] По традиции каждый мафиозо, вне зависимости от ранга, обязан был носить — усы символ принадлежности к Обществу Чести. .

Мейер Лански подвел резюме:

— Пока мы вместе, с нами ничего не случится и мы сами сможем любого загнать в гроб.

На этот раз Чарли не стал посылать подарки дону Сальваторе, а просто позвонил и ответил на его предложение коротким, сухим отказом. Сейчас же «Банда четырех» перешла на военное положение. На улице они держались группами по три-четыре человека, поскольку так было легче отбить внезапное нападение. Однако Маранцано не решился на открытую войну. Он помнил о своем главном враге — Массерии, который не замедлит ударить в спину, стоит только пролиться первой крови в Вест-Сайде. Одновременно воевать и против «Банды четырех», и против Джо (Босса) Маранцано было не под силу. В случае необходимости он умел быть благоразумным. Старый дон избрал иной способ пощекотать нервы молодым гангстерам.

Примерно год назад Чарли Луканиа наладил деловые контакты с Никки Джонсоном, который контролировал Атлантик-Сити, крупнейший курорт на Восточном побережье. Помимо отелей, казино и публичных домов, Джонсон занимался контрабандой. Два раза в неделю в маленькие бухточки к северу и югу от Атлантик-Сити прибывали корабли из Европы, загруженные спиртным. Товар тут же перемещался в кузова грузовиков, которые следовали в Нью-Йорк через сосновые леса Нью-Джерси. Чарли Луканиа составил четкий график движения конвоев. Однако в ночь с 4 на 5 марта 1924 года очередной груз в Нью-Йорк так и не прибыл. Особенно сильно переживал Фрэнк Костелло, потому что конвой вел его брат Эдди.

Эдди Костелло не суждено было вернуться из этой поездки. Где-то в лесах, примерно на полпути до Нью-Йорка, колонну грузовиков атаковали неизвестные гангстеры. С обеих сторон дороги они открыли плотный пулеметный огонь. Ни у кого из тех, кто находился в машинах сопровождения, шансов выжить не было. Если конвой влетал в засаду, то первый, самый сильный удар принимали на себя именно они.

Эдди Костелло погиб в первые минуты боя. Чуть позже были убиты все остальные охранники. Расстреливать водителей пулеметчики не стали. Мейер Лански оценил понесенный ущерб в семьсот тысяч долларов. Фрэнк Костелло был безутешен. Он не скрывал своих слез. Чарли Луканиа положил руку на плечо старого друга и сказал:

— Фрэнки, я клянусь, мы отомстим за твоего брата. Ответим Маранцано ударом на удар.

Но через два дня случилось нечто, болезненно ударившее по карману каждого из «Банды четырех». Федеральная полиция провела большой рейд на севере Манхэттена. Все нелегальные склады спиртного были разгромлены. Пострадал даже Арнольд Ротштейн, который вплотную занимался только героином, а снабжение своих заведений спиртным доверил Чарли Луканиа. «Банда четырех» оказалась на пороге реального финансового краха. Владельцы ресторанов предъявляли Чарли претензии, жаловались на «засуху» и угрожали обратиться за помощью к Маранцано. В сопровождении Джо Адониса Луканиа помчался в Атлантик-Сити.

В белоснежном костюме, с красной гвоздикой в петлице, Никки Джонсон встретил их очень радушно. Однако Чарли было не до дружеских объятий:

— Ник, если ты срочно не достанешь для меня партию пойла, я вылечу в трубу. Готов заплатить любые деньги. Выручай!

Джонсон не спеша раскурил длинную гаванскую сигару:

— Чарли, ну что я могу сделать? Прибытие груза ожидается завтра в Вентор-Бэй. Но помочь тебе я ничем не могу, и дело тут не в деньгах. Понимаешь, этот груз уже куплен.

— Неважно. Я перебью цену. Кто этот тип?

Никки улыбнулся:

— Это Сальваторе Маранцано.

— Вот те раз, — заметил Джо Адонис, — оказывается, старый дурак решил завязать с самогоном. Надо же, а?

Луканиа хмуро сказал:

— Если я не могу купить пойло, тогда отберу его силой. Как следует плюну в рожу этому старому мерзавцу.

— Я слышал, Маранцано навел на тебя полицию? — спросил Джонсон. — Мне это трудно понять. Конфликты между нами не касаются никого. Тем более незачем вмешивать в эти дела легавых.

— Ты говоришь, Вентор-Бэй? — уточнил Чарли.

— Да. Вот здесь, — Джонсон показал на карте, — завтра в десять часов вечера.

— Спасибо. Это все, что мне надо знать. Я не забуду о твоей услуге, Никки.

«Банда четырех» устроила засаду в лесах Нью-Джерси. По обеим сторонам дороги расположились Чарли Луканиа, Мейер Лански, Багси Сигел, Лепке Бачелтер, Гюрах Шапиро, Док Стэйчер, Фрэнк Скализе и Томми Луччезе с автоматами Томпсона. Путь преграждала поваленная пихта.

Около часа ночи показалась головная машина — лимузин с охраной. Охранники сразу заметили дерево на дороге и с ходу стали стрелять по обочинам. Но ответный огонь был настолько уничтожающим, что ровно через двадцать секунд в лимузине не осталось ничего живого. Задняя машина прикрытия развернулась и исчезла за поворотом. Из кабин первых трех грузовиков затрещали винтовочные выстрелы. Немедленно окна кабин попали под перекрестный огонь. Битое стекло брызнуло пополам с кровью. На этом сопротивление прекратилось. Водители изо всех сил тянули руки вверх. Оружие было брошено на дорогу. Убивать водителей посчитали излишним. Пострадал только один из них, которому Джек Даймонд проломил голову прикладом. Забравшись в кабины, гангстеры повели грузовики в Вест-Сайд.