Винсент Буглиози - Helter Skelter: Правда о Чарли Мэнсоне

Ответ Кроуи, если и последовал, то не сохранился в памяти полицейских.

Ближе к концу марта сторона обвинения едва не лишилась одного из ключевых свидетелей по делу.

Пол Уоткинс, некогда бывший помощником при Мэнсоне, был извлечен из горящего трейлера “фольксваген” и доставлен в Центральную окружную больницу Лос-Анджелеса с ожогами второй степени на 25 процентах кожи лица, рук и спины. Достаточно оправившись от боли, чтобы говорить с полицейскими, Уоткинс заявил, что уснул, читая при свете свечи, — и либо она, либо сигаретка с марихуаной, которую он при этом курил, вызвали пожар.

Это лишь догадка с его стороны, пояснил Уоткинс полицейским, поскольку сам он “не уверен в причине воспламенения”.

За три дня до пожара до властей округа Инио дошел слушок, что “Семья” намерена устранить Уоткинса.

Еще в ноябре 1969 года я просил ДПЛА внедрить кого-нибудь в “Семью”. Меня не просто интересовали планы этих людей в отношении стратегии защиты на процессе; я сказал полицейским буквально следующее: “Будет поистине трагичной ошибкой, если произойдет убийство, которое мы еще можем предотвратить”.

Я обращался с подобной просьбой как минимум десять раз. В итоге ДПЛА выразил свою озабоченность: если они действительно внедрят в “Семью” агента под прикрытием, ему тогда придется совершать, вместе с остальными, различные преступления — к примеру, курить марихуану. Чтобы преступление было признано таковым, настаивал я, обязательно должен присутствовать преступный умысел; если агент будет заниматься этим, стараясь выполнить свою работу — обезвредить других преступников, то никакое курение марихуаны не может считаться преступлением. Это заставило ДПЛА колебаться, и тогда я заявил, что агентом не обязательно должен быть офицер полиции. У них ведь хватает информаторов в делах о продаже наркотиков, о подпольных тотализаторах, даже о проституции — так что, разумеется, они могли бы завербовать такого информатора с целью раскрытия самых нашумевших убийств нашего времени. Как бы не так.

В итоге я обратился в Бюро расследований окружного прокурора, и те быстро отыскали молодого человека, готового принять задание. Я похвалил его за отвагу, но убедился, что тот слишком уж гладко выбрит, коротко стрижен и с виду более всего напоминает банковского клерка, в лучшем случае. Как бы мы ни мечтали иметь информатора внутри “Семьи”, я не мог послать юношу в логово убийц; когда они перестали бы, наконец, смеяться, то изрубили бы беднягу в капусту. Так мне пришлось отказаться от своей идеи. В отношении ближайших планов “Семьи” мы по-прежнему оставались в полном неведении.

Апрель 1970 года

Слова “PIG”, “DEATH TO PIGS”, “RISE” и “HEALTER SKELTER” содержат всего тринадцать различных букв. Эксперты-графологи объяснили мне, что будет чрезвычайно трудно — если возможно вообще — сличить кровавые надписи в домах Тейт и Лабианка с экземплярами “печатного” почерка, полученными у подсудимых.

Речь при этом шла не только о небольшом количестве использованных букв. Слова были печатными, а не написанными обычным почерком; буквы чрезмерно велики; в обоих случаях применялись непривычные средства письма — полотенце в доме Тейт и, по всей видимости, кусочек скомканной бумаги в доме Лабианка, где все надписи (кроме двух слов на дверце холодильника) расположены на стенах вверху: чтобы сделать их, писавшему человеку приходилось тянуться непривычно высоко.

В качестве вещественного доказательства кровавые надписи казались абсолютно бесполезными.

Впрочем, поразмыслив над этим, я изобрел способ, который (если все получится правильно) мог бы обратить их на пользу стороне обвинения. То был чистый блеф — но игра стоила свеч.

Мы знали, кто писал эти слова. Сьюзен Аткинс показала перед большим жюри, что это она написала слово “PIG” на парадной двери дома Тейт, тогда как во время нашей беседы Сьюзен рассказывала, что Патриция Кренвинкль, по ее собственным словам, делала надписи в доме Лабианка. Показания, сделанные Сьюзен на заседании большого жюри (равно как и ее откровения в разговоре со мной), мы не могли использовать на процессе из-за заключенного с нею соглашения — но о происхождении надписи в доме Тейт она рассказывала также и Ронни Ховард, так что свидетельство об этом у нас имелось. По поводу надписей, сделанных Кренвинкль, никаких пригодных для суда свидетельств у нас не было.

Пятая поправка к Конституции Соединенных Штатов объявляет, что никто “не может быть принужден давать показания против себя самого в ходе любого уголовного следствия”. Верховный суд США постановил, что данное ограничение касается лишь устных показаний и что подсудимый не может отказаться представить следствию физические данные о себе: скажем, преступник не может отказаться присутствовать на опознании, пьяный водитель — отказаться подвергнуться анализу дыхания во время тестов на присутствие алкоголя в организме; подозреваемый не может уклониться от снятия отпечатков пальцев, от представления следствию образца письменного почерка, волос и т. д. Изучив соответствующее законодательство, я представил капитану Карпентеру в “Сибил Бранд” четкие инструкции — как именно ему следует объявить подсудимым о взятии у Сьюзен Аткинс, Патриции Кренвинкль и Лесли Ван Хоутен образцов почерка.

Каждую следовало уведомить: “1) У Вас нет конституционного права отказаться; 2) у Вас нет конституционного права проходить данный тест в присутствии адвоката; 3) Ваше конституционное право хранить молчание не включает право отказаться представить образец письменного текста и 4) в случае Вашего согласия на эту процедуру полученные экземпляры письма могут быть использованы как вещественные доказательства стороной обвинения по Вашему делу”.

Капитан Карпентер поручил проведение письменного теста своему старшему заместителю, X. -Л. Маусс. Руководствуясь моими инструкциями, она уведомила Сьюзен Аткинс о сказанном выше и добавила: “В усадьбе Тейт было найдено печатное слово “PIG”, написанное кровью. Нам нужно, чтобы вы написали слово “PIG” печатными буквами”. Безо всяких жалоб Сьюзен тут же написала требуемый текст.

Лесли Ван Хоутен и Патриция Кренвинкль по очереди подверглись той же процедуре с разъяснением имеющихся у них прав.

Тем не менее каждой сообщили в устной форме: “Слова “HELTER SKELTER”, “DEATH ТО PIGS” и “RISE” найдены написанными кровью в доме Лабианка. Мы хотим, чтобы вы написали эти слова печатными буквами”.

В моей памятке капитану Карпентеру присутствовала еще одна инструкция, предназначенная для офицера, которому предстояло непосредственно работать с подсудимыми: “Ни в коем случае не предъявляйте испытуемым письменные образцы текста”. Я хотел посмотреть, напишет ли Патриция Кренвинкль слово “HELTER” с ошибкой — так же, как оно было написано на дверце холодильника: “HEALTER”.