Юлия Андреева - Ближнее море

Что за дурацкая карма: сначала мыть голову шампунем для выпрямления волос, а затем спать на бигудях?!

Часов шесть просидели с Виктором Беньковским над макетом нового сборника «Честь и радость». Он делает верстку, я проверяю, правлю, он снова выводит. И так час за часом.

Умаялись, убились. Потом я в «Теремок» побежала покушать, а Витька у себя дома остался отдыхать.

Подхожу к прилавку, над которым названия кушаний и ценники выставлены, смотрю – что-то не то. Первая колонка: заголовок «Блины» и ниже название блинов, второй столбец «Супы» и перечисление супов, третий – «Салаты». Только слово «салаты» не с первой строчки, а со второй, а на первой значится «Уха по-фински» – во втором столбце, должно быть, не уместилась.

– Непорядок у вас, – говорю и показываю на неправильное меню. – Верстка поехала.

После одного из таких мучительных дней родился моностих:

Налетели как-то на мой компьютер злобные вирусы. Прыгают по программам, словно бесы, и плодятся с такой скоростью – уничтожать не успеваешь. Бились мы вместе с Мурром целый день. Только почистит, а оно по-новой – сирена орет: «Система обнаружила новый вирус». Только запрешь заразу в хранилище, полечишь или удалишь – опять двадцать пять.

Устали оба. Мурр еле живой домой уехал. Проводила его до лифта и в полном изнеможении к себе вернулась.

Подошла к компу.

– Ну что, блохастая тварь! Вычистили тебя? Больше гадостей цеплять не станешь?

А в ответ металлическим компьютерным голосом:

«Вирусная база УТОМЛЕНА»!

Есть такие фокусы математические для детей, когда загадываешь какое-нибудь число, потом выполняешь кучу действий с ним и в результате получаешь его же. Мурр не верил, что так может получиться.

– Загадай число, – попросили его.

Загадал.

– Умножь, раздели, вычти, сложи. Получилось то же самое число?

– Нет.

– Ну как же так? Давай еще раз. Загадал? А теперь умножь, раздели… получилось то же самое число?

– Нет.

– Ну почему же нет? Какое число ты загадал?

– 31 апреля.

Весна. Мурр гуляет за руку с ребенком.

– Видишь, доченька, весна. Весной травка начинает расти. Тепло, солнышко выглядывает, деревья появляются…

Когда новые знакомые узнают, что Юля Черняховская – жена того самого Мурра из «Анахрона», на нее смотрят с восторгом, граничащим с преклонением перед божеством. Буквально: «Девушка, вы замужем за памятником!».

Идут по Невскому проспекту в прекрасный солнечный день Мурр и Беньковский, рассуждают о смысле жизни. Навстречу им Лена Хаецкая в отличном настроении. Видит небритых, похмельных мужиков и думает: «Ну надо же, чтобы в столь распрекрасный день и такие страшные и понурые!» Подойдя поближе, внезапно: «Оп, да это же свои!».

Человек с мечом вынырнул из метро, чуть не сбив с ног белую от пуха снежных ангелов старушку попрошайку и, пробежав через тихий, точно стыдившийся своего неоригинального вида дворик, оказался перед входом в картинную галерею. Не замечая ворчания смотрительницы, без билета и объяснений ворвался в зал и быстро зашагал мимо глазеющих на него со стен персонажей полотен Игоря Геко.

Поравнявшись с картиной «Белое или черное», где Иисус сидит за старым деревянным столом напротив безобразного дьявола, он остановился, силясь вникнуть в сюжет.

На коленях дьявола расположился жуткого вида уродец. Иисус держал на руках хорошенькую светлую девочку, предлагавшую дьяволу (а может быть, и зрителям) выбор «черное» или «белое». Какими играешь? Или на чьей стороне воюешь?

Человек с мечом стоял какое-то время, тяжело дыша и шевеля губами, точно разбирая по слогам невидимые письмена.

И вдруг… вдруг он различил знак, за которым пришел.

Из глаза девочки торчал потушенный в нем окурок!

– Пора, – прокаркал меченосец и, резко развернувшись, узрел перед собой странного человека с пышной копной седых волос и с белой бородой. Лицо незнакомца было светлым, напоминая кого-то, в больших голубых глазах стояли слезы.

– Да как же? Да кто же посмел? – запричитал над изуродованной картиной художник Игорь Геко. – И главное – почему ее? За что его-то? Не дьявола? Не монстра? А саму чистоту?

Человек с мечом посторонился, когда художник отодвинул его, бросившись к своему поруганному детищу.

– Глазик я тебе промою, подкрашу, будет лучше прежнего, – засуетился-защебетал Геко.

– Мы тебя вылечим, вычистим, осветлим, по головке погладим, в щечку поцелуем – боль и пройдет, – заговорили, заворковали, загулькали фавны и лешие на картинах, запели заколдованные леса, в каждой небыли которых отражался образ самого художника.

– Зло нанесло удар, но добро все равно восторжествует, – кивнул человек с мечом и уже не торопясь проследовал к выходу.

– Была у меня история, – Игорь Геко на несколько секунд снимает ткань со стоящей у стены картины, отходит на шаг, всматривается. – Однажды в 1996 году устраивал я «персоналку» в залах кинотеатра «Баррикада». И вот, проходя по выставке, смотрю на картину «Белое или черное» и замечаю странный дефект – как будто лицо девочки слегка сморщилось, искривилось. Когда пригляделся – понял. Кто-то воткнул ей в глаз грязный окурок.

Весной 1985 года в Омске в сквере около транспортного института был обнаружен труп бродяги (лицо БОМЖ, как это было отражено в милицейском протоколе). Обстоятельства смерти неизвестны. Впрочем, труп был опознан достаточно скоро. Им оказался поэт Аркадий Кутилов, бродяжничавший уже семнадцать лет.

Пролежавшее несколько недель в морге тело Кутилова не было востребовано ни родственниками, ни друзьями, ни товарищами по перу. Аркадий был похоронен за счет государства, место захоронения до сих пор неизвестно.

«Опознан, но не востребован». Так озаглавил статью об Аркадии Кутилове Геннадий Великосельский.

Аркадий (на самом деле Адий) Кутилов писал стихи, прозу, подвизался в журналистике. Был отмечен Твардовским, признан в литературных кругах Омска.

В юности во время прохождения срочной службы в армии Кутилов с группой друзей раздобыли где-то антифриза, устроив мощную гулянку на территории части. До утра дожил один лишь Аркадий.

После того как тела погибших солдат были отправлены родителям, а Кутилов вышел наконец из госпиталя, его жизнь изменилась. По словам знакомых, Кутилов будет нести груз этих смертей до конца, разбивая свою жизнь вдребезги и не позволяя себе хотя бы на время наладить отношения с окружающим миром.