Юлия Андреева - Ближнее море

Хотя что неизвестные, это, может быть, и к лучшему – врагов нет, завистников тоже. О Горчеве еще беспокоились, уж больно много в произведениях ненормативной лексики, что же до О’Санчеса… – бумаги в порядке плюс два романа: «Кромешник» издательства «Симпозиум» и «Нечисти» издательства «Геликон +» на комиссию представлены. «Нечисти» так вообще свеженький, тогда еще в мягкой обложке, на заднике которой хулиганская аннотация Дмитрия Горчева и в ней такая строка: «Роман «Нечисти»… очередной шедевр великого русского писателя О’Санчеса…».

В результате Горчев вступил в Союз писателей, а О’Санчес – нет. А члены приемной комиссии еще долго и громко возмущались по поводу «великого русского писателя О’Санчеса», упражняясь друг перед другом в остроумии и сквернословии.

Впрочем, потом и О’Санчеса все-таки приняли, но через полгода.

Диня, засыпая:

– Мама, ты меня любишь?

– Конечно, солнышко.

– Докажи.

– Как?

– Сделай салют.

Я сажусь к компьютеру, открываю папку «Игры», «Солитер», выигрываю. И – салют!!!

Долги… дело особое, важное. Я всегда стараюсь отдавать долги, и работу делаю строго в срок, и на встречи принципиально не опаздываю. Лишь бы только не быть кому-то должной, не чувствовать себя зависимой, обязанной. Но есть долги, отдать которые не представляется возможным. Японцы стремятся искусственно создавать такие неуплатные долги: подаришь им на йену, они тебе за это на тысячу. Ты им на тысячу, они тебе на целый ман – десять тысяч йен. Рисом японцев не корми – дай ощутить благодарность кому-либо. Долг – это связь: пока отдаешь, ты вроде как нужен. Живешь с этим, каждый день вспоминаешь, какой замечательный подарок тебе сосед преподнес, думаешь, как не ударить в грязь лицом, чем ответно одарить. По лавочкам, по магазинчикам ходишь, ищешь достойный подарок, хотя заранее понятно, что все равно вовек не расплатишься с дарителем. Вот и будешь всю жизнь жить, поздравления к празднику присылая да моля Бога за хорошего человека. Жизнь с мыслью о благодарности – достойная жизнь, потому что думаешь только о хорошем и стремишься стать еще лучше.

Есть в Японии такое понятие, как ондзин – человек, перед которым ты вечно находишься в неоплатном долгу. Это долг высшего пилотажа, возможность обрести себе самого любимого, самого дорогого человека на вечные времена и вечно оставаться его преданным слугой, не требуя ничего взамен.

…Не люблю быть должной, всегда стараюсь отдавать то, что взяла, платить за добро сторицей. Но порой долг отдать просто невозможно. И не потому, что взял очень много. А оттого, что одаривший тебя человек пожертвовал для тебя частью своей души. Мы в вечном долгу перед своими матерями, перед друзьями, которых никогда не надо просить дважды и которые являются по первому зову, часто забывая о себе.

Долг – это состояние души, когда ты вроде как и уплатил сполна и даже сверху добавил, а все же продолжаешь чувствовать благодарность и испытывать желание поделиться чем-то хорошим. Это чувство появляется очень редко, я сознательно гоню его от себя, отодвигаю заветный миг, когда вдруг приходит осознание, что ты бессилен перед настигшим тебя. Как это у Сергея Есенина: «Если душу вылюбить до дна, сердце станет глыбой золотою». Преисполненное благодарностью сердце становится сродни драгоценному Граалю, в котором только любовь. Приобретая ощущение благодарности и невозможности в течение одной жизни отплатить заполученное сокровище, мы обретаем, возможно, самое главное в своей жизни – настоящую, крепкую дружбу. Дружбу на долгие годы. Потому что давший в долг кредитор, удовлетворенный щедрой оплатой, уйдет от вас. Друг же останется, продолжая бескорыстно дарить вам свою любовь. Друг не покинет вас, даже когда его собственная душа вслед за вашей обратится золотой чашей, полной чистых чувств.

Какое счастье все-таки сознавать, что у тебя есть еще люди, чувство благодарности к которым не исчезает и после многократного возвращения всех мыслимых и немыслимых долгов.

Продавщица овощей: «Мне так нравится ваша белая куртка с воротником. Вы в ней выглядите прямо интеллигентным человеком».

Особую роль в нашей жизни играют мелочи. Послал как-то поэт Дима Григорьев свою книгу стихов поэту Владимиру Линдерману, который некогда был одним из организаторов поэтического фестиваля в Риге, а затем начал издавать порнографическую газету «Еще». Послал и забыл. Подумаешь, большое дело.

А через какое-то время Дима решил отправиться в Тибет – в святых местах помедитировать. Ехал он автостопом, через Китай. Но в пустыне Такла-Макан, на подступах к Тибету, его развернули полицейские и отправили назад.

Но пока Григорьев возвращался, река Или разлилась и разрушила мост, из-за чего Григорьев опоздал на несколько часов на границу и просрочил визу. А надо сказать, что в Китае нарушение визового режима – серьезное преступление. У них там и так народу сверх меры, гнуса на всех не хватает, а тут еще и туристы умудряются задержаться. В общем, шесть лет ямыня светили реально.

Диму задержали погранцы и заставили писать объяснительную. Когда же он исписал несколько листов, разрешили немного отдохнуть и принесли почитать русские газеты, среди которых оказалось несколько «Еще». Дмитрий взял в руки номер – и вдруг! Первое, что он увидел, была редакторская статья Линдермана о любви: «Существует множество стихов о любви, – писал Линдерман, – и вот недавно мой питерский приятель Дима Григорьев прислал мне свою книжку, в которой есть такое прекрасное стихотворение:

– Вот посмотрите, в газете мои стихи! – Дима протянул принесенную ему минутами раньше газету. – Видите, Дима Григорьев.

Приграничный город, где многие понимают по-русски. Тем более полицейские и пограничники, которым приходится чаще прочих граждан сталкиваться с нашими туристами.

– Да, действительно интересно, – закивали головами чиновники.

– Хотите, я вам автограф оставлю, – уже более уверенным голосом предложил Григорьев.

После чего его отпустили домой, провожая полными немого уважения взглядами. Как же – известный поэт! Впрочем, его документы были в порядке, и к разрушению моста русский литератор явно не имел отношения. Но какова история?!

На нашей земле, почти не сталкиваясь и не мешая друг другу, живут сразу два Китая. И в каждом Китае, естественно, проживают китайцы. В одном – потомки тех, кто строил красивые пагоды, научился выращивать шелковичных червей, ковать оружие, делать дивный фарфор, в другом…