Юлия Андреева - Ближнее море

«А мы все гадаем, откуда знаем имя Сергей Арно, – пишет по «аське» главный редактор «Шико» Юрий Иванов, – а потом я догадался – это же персонаж «Предсказания»! Юля, вы что, сначала персонаж придумываете, а потом от его имени книги пишете?»

Забавно, с Сергеем Арно мы знакомы больше двадцати лет. Моим персонажем он стал к юбилею города в романе «Предсказание». «Суженого не избегнешь», как писал Лажечников. Увековечила… м-да. А в «Многоточие сборки» у меня сплошь реальные лица задействованы. Так что же, я и их придумала, всех писателей, поэтов, художников, музыкантов и певцов?! Со всеми их произведениями?!

В один из книжных магазинов Луганска зашли две девушки. Поздоровавшись с ними, владелец книжного магазина и по совместительству директор издательства «Шико» Юрий Иванов вновь вернулся к своим накладным.

– Ничего себе, по этому сериалу уже книгу выпустили! – вдруг восторженно вскрикнула одна из девиц. – А ведь только на прошлой неделе смотрела завершающую серию!

Юрий Иванов приподнялся со своего стула, желая разглядеть предмет обсуждения, и тут же со стоном плюхнулся обратно. Книга, которую вертела в руках покупательница, оказалась бессмертным романом Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита».

После того как у Сергея Арно вышел роман «Квадрат для покойников», мы встретились и он подарил мне экземпляр. Поблагодарила, прочитала. Понравилось. На радостях дала почитать еще кому-то. Книге «приделали ноги».

Я пожаловалась Сергею, и он презентовал мне еще экземпляр. Я снова дала кому-то почитать, и книжку опять не вернули.

Так повторялось раз шесть. Все время Сергей мужественно восполнял мои потери.

– Почему ты так спокоен? – наконец не выдержала я. – Ведь я, раззява, уже шестой раз твою книгу упускаю, ее бесстыдно уводят, а я даже не помню, с кого спросить!

– Так ее и в Доме книги воруют, – пожал плечами Сергей, – и в «Борее».

Наверное, это у книжки судьба такая.

Пишу это и вот о чем думаю. Несколько дней назад Арно подписал на Украине договор на издание «Квадрата». Лучше бы его книжка вышла раньше моей. А то как вдруг издатель заранее прознает о том, что у книги, видите ли, судьба быть украденной, и побоится связываться?

Я (дочке):

– Собирайся быстрее, а то, к чертовой матери, опоздаем!

Динька:

– Так мы что – к ней идем?!!

День выдался не из легких, и Андрей [29]поспешил лечь в постель, даже не поужинав. В ванной лилась вода. Должно быть, любимая супружница плескалась перед сном.

В ожидании ее Андрей достал с тумбочки книжку, но тут дверь заскрипела и…

На пороге стояло нечто: прямые волосы цвета вороньего крыла, белое, точно свежеоштукатуренный потолок, лицо, кроваво-красные губы и опасно выступающие клыки.

– Как ты думаешь, милый, – осведомился голосом Насти Влад Дракула, – это хорошо?

Часы в гостиной пробили полночь. Андрей сглотнул и с деланным спокойствием прищурил один глаз.

– Вот тут, на правой щечке, тальку, пожалуй, многовато. И правый клычок вроде как короче левого.

– Ага, – приняла критическое замечание Настя и отправилась переделывать грим.

– Работая над проектом «Игры перед зеркалом», мы ставили перед собой задачу использовать как можно меньше подручных средств для достижения максимального сходства с избранным персонажем. Для того, чтобы стать похожей на Луи Армстронга, пришлось мазаться шоколадной пастой и учиться невероятно сильно раздувать щеки. Ради Петра I я часами стояла перед зеркалом, выпучивая глаза и сильно морща лоб – в результате в конце работы лицо было буквально изрезано морщинами, с которыми после пришлось бороться долгие месяцы. Впрочем, все это суета и неважно, – делится впечатлениями Нелюбина.

Неважно для женщины? Неважно потерять молодость и привлекательность?!

Не поверите, но ради искусства люди порой и не на такое идут.

Манеж. Подготовка очередной выставки. Художники при помощи своих друзей и добровольных помощников развешивают картины.

В углу, где собирается наша инсталляция, трудится пришлый разнорабочий Борис.

Вот он неловко обхватывает картину, вытаскивая ее из машины, вносит в здание, там кидает, не дойдя до места, прямо на пол и бежит за следующей. Брошенная картина валяется под ногами.

– Ты откуда этого дурня выискала? – окрысился на жену Дима Пиликин.

– Тише ты! Борис – не обычный грузчик. Он, между прочим, входил в состав нашей дипломатической миссии в Гондурасе.

– Вот именно! – всплеснул руками Дима и побежал подбирать очередную брошенную Борисом картину.

Динька:

– Мама, а какой магией обладает писатель?

Я:

– Даром слова.

Динька:

– У меня тоже есть магия. Догадайся, какая?

Не дожидаясь, когда я отвечу. – Дар косоглазия! Я бабушку сглазила!!!

Когда я была маленькой, по радио и по телевизору бесперебойно крутили песни в исполнении Эдуарда Хиля, Людмилы Зыкиной, Валентины Толкуновой. Тогда инстинктивно хотелось чего-то иного, неведомого…

Кто не знает Хиля? Даже странно как-то звучит. Ну, кто его может не знать? Разве что маленькие дети… Сколько себя помню, Хиль был всегда и везде. Возможно, именно поэтому мне никогда и в голову не приходило попытаться выяснить, откуда взялся этот веселый, оптимистически настроенный человек. Почему он всегда улыбается, а песни в его исполнении, даже написанные в миноре, каким-то невероятным образом преобразуются в мажор.

После многолетнего перерыва я увидела Эдуарда Анатольевича на церемонии вручения ему премии «Петрополь 2010». Семидесятишестилетний певец держался, как обычно, бодрячком. Пел чистым, незамутненным годами голосом, пританцовывая с микрофоном.

– Как у вас получается так хорошо выглядеть? – вопрос из зала.

– Так я всю жизнь не пью и не курю.

Вот это молодец! Может быть, и заряд оптимизма объясняется здоровым образом жизни?

И тут задачка разрешилась неожиданным образом.

– Дело в том, что я вырос в детдоме, – начинает Хиль, и лицо его на мгновение мрачнеет. – Что такое послевоенный детдом? Это концлагерь. Там было так много плохого, страшного, невыносимого, что, пройдя через все это и оставшись человеком, хочется только радоваться, только улыбаться, только дарить другим положительные эмоции.

И точно в подтверждение сказанного он исполняет задорную песню «Петербург Достоевского».

– Надо же, он даже о Петербурге Федора Михайловича может петь весело! – удивляется сидящий рядом со мной Саша Смир.