Юлия Василькова - Фурье

В записках Фурье найдены и другие пометки: «Женитьба будет происходить в позднем возрасте, то есть в возрасте успокоения страстей, а брак будет сведен к своему главному назначению — быть опорой старости; брак будет удалением qt света, союзом, основанным на разуме, созданным для пожилых людей, а не для молодых…»

Конечно, в описаниях любовной политики гармонийцев у Фурье много непоследовательности, его критика института брака далеко не во всем справедлива, по одна мысль особенно настойчива: любовь — великая сила, для создания изобилия на земном шаре, для построения общества Гармонии следует подчинить производству все пружины человеческих страстей, и в первую очередь ее. Не забудем также, что, создавая свой гимн свободной любви, Фурье преследовал и чисто практическую цель: рекламой свободной любви привлечь молодых людей к созданию опытной ассоциации.

Его теория освобождения женщины и проект свободной любви вызвали возмущение читателей. Этого и следовало ожидать. Ведь автор расшатывал все устои морали современного ему общества. Если бы из всего, что написал Шарль Фурье, осталось лишь то немногое, что им сказано о положении женщины, браке и любви, то и тогда он по праву мог бы войти в историю европейской мысли как выдающийся борец за освобождение женщины.

Один из первых биографов Фурье, Шарль Пелларэн, считает возможным предположить, что творец социетарной системы был недалек от идеала человека, который он создает для гармонийца, участника залов любовного ухаживания, желающего быть допущенным к посещению корпорации весталок. Трудно сказать, насколько это предположение соответствует истине. Ни воспоминаниями современников, ни записками самого Фурье о его интимной жизни мы не располагаем.

Тяжелые годы Реставрации Фурье провел в деревне Толлисье в пограничном со Швейцарией округе Бюже. Он поселился у племянниц, приехав туда сразу же после падения власти бонапартистов, и, прожив недолго, перебрался к младшей сестре Рюба, в окружной центр — городок Беллэ. Однако вскоре, поссорившись с родственниками, уехал. Разрыв удручал, но, рано став самостоятельным, он разучился смиряться с вторжением в его дела, с постоянными советами «неудачнику», которые выводили его из равновесия. С облегчением сел за стол, когда наконец-то оказался вновь один, устроив по своему, привычному ему только порядку маленькую квартирку, заваленную пачками рукописей, грудами газет и журналов.

Работа над «Новым миром любви» подходила к концу «Он окончил ее в 1813 году, но в течение 150 лет рукопись останется неопубликованной. По «моральным» соображениям ученики будут ее тщательно скрывать, хотя отдельные разделы выйдут как самостоятельные статьи. Еще одну книгу — «Трактат о домашней и земледельческой ассоциации» — Фурье задумал задолго до окончания «Нового мира любви», а писал обе почти одновременно. В эти годы и произошло окончательное оформление системы Фурье.

«Трактат» должен был быть первой из девяти задуманных книг. На нее Фурье больше всего возлагал надежд, рассчитывая здесь дать все практические советы по организации опытной ассоциации. Как всегда, трудно было ему сдерживать себя от отступлений и подробного описания второстепенных проблем. Подсчеты, чертежи, таблицы занимали не только много времени, но и уводили мечтателя от главного…

Старался как можно убедительнее рассказать о необыкновенном взаимодействии страстей, серий, групп. Чтобы обосновать свои подсчеты, привлекал на помощь самые различные математические выкладки. Может быть, этот прием сделает «открытие» более убедительным?..

Здесь же, отвлекшись от описания ассоциации, Фурье вновь пишет о свободе любви, основных принципах воспитания гармонийцев, пороках буржуазного брака и положении женщины в обществе Гармонии. Что поделать, он не в силах побороть страсть к повторению.

Перечитывая написанное, на полях пометил: «Реставрация. Бедствия народа. Возврат Франции к порядку, который существовал до революции, — невозможен».

Эмиграция вернула себе все, что хотела: ренту, дворцы, слуг. Казалось, что аристократы напоказ наслаждались жизнью. Парикмахерские заведения уповали на возврат к старой моде. Напудренными париками и взбитыми локонами они старались убедить всех вокруг, что никакой революции и никакого Наполеона в истории Франции не существовало. Окна кафе на парижских бульварах были размалеваны геральдическими лилиями. Свора эмигрантов, вернувшаяся с Бурбонами, хотела забыть все, что было в эти двадцать лет. Однако вскоре аристократы должны были убедиться, что все, что было создано в эпоху революции, Консульства и империи Наполеона, сломать нереально.

Большинство помещиков, убедившись, что прежние порядки не вернутся, вынуждены были применять иные способы хозяйствования. Они, как и землевладельцы-буржуа, дробили свои владения и сдавали их в аренду мелкими участками. Крестьяне покрывали расходы по своему хозяйству только за счет чрезмерного труда или самоограничений. Если же год выдавался неурожайным, им ничего не оставалось, как сокращать расходы на обработку земли. В результате Франция оставалась страной мелкой земельной собственности с отсталыми методами обработки земли.

Обласканные в свое время Наполеоном, крестьяне, стараясь избежать положения поденщика, брали у ростовщиков займы из 100 процентов. И нужно было послушать их «душераздирающие признания, чтобы составить себе представление об этих долгах», — писали газеты. Крестьяне голодали, заразные болезни распространялись настолько быстро, что в некоторых деревнях заболевали сразу сотни людей.

«Резня 1815–1816 годов» — «белый террор», злобные расправы и самосуд над всеми, кто не хотел возвращения Бурбонов, вселяли ужас.

После окончания наполеоновских войн, в условиях мирной обстановки быстрыми темпами стала развиваться французская промышленность. Внедрение новой техники и машин способствовало росту производства. С расцветом капиталистического производства росли богатства господствовавших классов. В то же время в результате конкуренции разорялись мелкая городская буржуазия, владельцы небольших лавочек, коммерсанты и ремесленники.

Катастрофическим было положение рабочих крупных городов. Промышленные кризисы начиная с 1811 года создали в стране большую армию безработных. Только в Лионе за три месяца 1816 года вчетверо сократилось число действующих ткацких станков. Тюрьмы были заполнены недовольными политикой правительства, а конфискации и казни бонапартистов заставляли и рабочих уходить из городов. Голод, разразившийся в 1816 году, поверг страну в уныние. Вздорожавшие продукты были недоступны народу. Бродяжничество стало массовым явлением. На дорогах появились тысячи бездомных детей, собирающих милостыню.