Михаил Кузмин - Дневник 1905-1907

30_____

Сегодня получил деньги через Ник<���олая> Вас<���ильевича>, письма от Ликиардопуло, что из «Весов» послали мне 22-го, от милого Наумова и Модеста. Страшно ветреный день, в окна несет сажу кусками и запах с завода. Ходили в баню. Катался с девочками недалеко; сестра хандрит. Жарко и тревожно от ветра. Читал «Истлевающие личины» {799} и «1001 ночь». Что-то меня беспокоит, не знаю что. Нужно кончать «Мартиньяна». Все-таки это лето пишу больше, чем прошлое. Очень хочется осенью заниматься. Что-то принесет с собою будущая зима? Еп fait de l’amour, en fait de la gloire, en fait de l’argent? [266]

1_____

Жара перед грозой; в самый пёклый час ходили за земляникой, я никогда так не обливался потом. Лидия Степ<���ановна> получила головную боль и раскисла, на прогулке ее несколько раз рвало. Потом была гроза и дождь, я смотрел, как лягушки прыгали по огороду, покуда Сережа читал мне Пушкина. Перед ужином играл «Куранты» и Шуберта, после Варя с Сережей пошли гулять, я же остался на балконе курить, слушая, как Катя что-то наигрывала в темноте, потом беседовал с детьми в детской, где горела большая светлая лампа, об операх. Сидели еще в зале. Первый намек на осень, все время молнии. Я не кисну, хотя в вечере было нечто чеховское.

2_____

Приехал зять, привез 2 №№ «Сегодня», где и в стихах и в прозе пародируют и издеваются над «Карт<���онным> дом<���иком>» и «Крыльями» {800} . Зять хорошо настроен, привез вишень, вина. Отправил бандероли и проч. После обеда ходил на станцию за «Понедельником» и стригся, причем мастер оказался знающим петербургских парикмахеров; пили чай с ромом и ели пирожное. По дороге к нам пристал старик, рассказывал о совершаемых в изобилии окрест убийствах. Дома играл несколько ребятам, ждали наших, ужинали. Огромное белое облако ползло по вечернему серо-голубому небу. Роман<���ы> уличных газет меня не волнуют, но осадок оставляют. Впрочем, не хотел ли я этого? {801}

3_____

У сестры кухарочный вопрос опять остреет. В «Руси» опять статья Боцяновского обо мне в ответ на письма, защищающие меня {802} . Меня радует, что есть какие-то неведомые поклонники. День как вчера, как завтра; писал письма, «Мартиньяна», ходили за земляникой; я рад, что я обстрижен. Купались, играли в крокет, катались на гигантских, ели ягоды, что еще? Думаю об осени. Писем не было, значит, будут завтра. Меняют татар, ссорятся с Верой. Сережа уже лег, бонна, кажется, шьет на машинке, я ни о ком не мечтаю, фабрика шумит через открытое окно. Я не думал, что «Кар-т<���онный> домик» вызовет толки.

4_____

Письмо от Лемана; вспомнился город; спал плохо; писал; после завтрака ходили за земляникой — я никогда не думал такого изобилия красных ягод; холодно и солнце; первый раз необыкновенная осен<���няя> ясность далей. Настроены все хорошо. Еще гуляли в лесу под вечер. Лес был очень немецкий, с озерцами, лесными гиацинтами, лучами солнца на холмах, лужайками сплошь в цветах. Хочется опять читать много на языках. Сережа читал главу из «Луки Бедо» {803} в комнате, уже со свечой, при затворенной двери. Очень было хорошо. Потом опять играли в карты, смеясь и составляя программу дня имянин Прок<���опия> Ст<���епановича>.

5_____

Сегодня уже не августовский, а прямо сентябрьский день. Т. к. у Солюс Рябушинск<���ий> и Карпов, все как-то стеснены, к тому же у Пр<���окопия> Ст<���епановича> нарыв на руке, он не может писать, ходит к доктору и трусит. Писал за него письма, переписывал какие-то отчеты. Письмо от верного Renouveau; оказывается, Marcel Thellier, вступившийся за меня, — франц<���узский> вице-консул в Петербурге {804} . Наши пошли за ягодами, я же сидел, переписывая «Алексея». Идут приготовления к 8-му, сегодня резали теленка и свежевали, я в первый раз видел, как вытаскивают внутренности и голова с еще не мутными глазами. Собирались ехать с Сережей к Гершановичу, как вдруг известие, что его увольняют, будто бы за пропаганду на фабрике. Поехали его приглашать на завтра Сережа и Лидия Степановна, мне же, узнавшему, зачем и почему его зовут, не захотелось ехать. Пошли к Бене, были все немцы. Играли в колдуны, в карты, в 4 р<���уки>. Катерина Ив<���ановна> была без голоса, с распухшим носом, но любезна. Дала нам Фета. Возвращались совсем в холоде, дома еще ели, рассуждая о Гершановиче. Днем зять с сестрой ссорились; опять какая-то тревога овладевает мною. Яков весело и жестоко заколол теленка, отрезал почки и потом хотел их пришить, Султан лизал кровь, коровы тыкались на запах, и Бобка в красной рубашке что-то лопотал все время.

6_____

Сегодня целый день почти был дома, пиша письма под диктовку зятя, читая с давно не бывшим удовольствием «1001 ночь». Приезжали уволенные таксаторы, объяснялись, что всегда неприятно и тяжело. Кончил «Мартиньяна». После обеда слонялись на плоту, в подвале. Ужинали в комнатах, у Солюс был фейерверк жалкий, но самый факт его меня восторг и поднял необыкновенно. Любовь к радугам и фейерверкам, к мелочам техники милых вещей, причесок, мод, камней, «сомовщина» мною овладела {805} . Я заиграл «Орла» Grétry и Dalayrac’a, какой ресурс музыка для любви, для дружбы, для всего. Что-то сулит мне осень и зима?

7_____

Утром дети играли в 4 руки арии из «Figaro», «Oberon» и «Гугенот<���ов>», и милые, с детства знакомые мелодии настроили меня на жизнь в городе, театры, на умирающую культуру {806} . Весь день стряпают и готовятся к завтрему. Писал письма к зятю. Ездили на станцию с Сережей за покупками. От Грифа вторичное приглашение в «Перевал». Согласился. К вечеру погода разгулялась. Были в бане, вечером играли в карты. Что еще? Так незаметно, без новостей, но без страданий подходит осень. Буду видаться с друзьями, заниматься, писать, ходить в театр. Завтра м<���ожет> б<���ыть> несносно, но скоро пройдет и необыкновенно.

8_____

День имянин прошел, как эти дни проходят. С утра приехали гости, ели, гуляли, бездействовали дома, опять ели, опять сидели, гости спали, вечером пришли местные обитатели, опять ели, бегали в горелки, дети танцовали, мужчины играли в карты, ужинали, пили, долго ели, опять пили чай. Вилли все ухаживал за Сашей, старый Бене и мне и ему говорил, чтоб он больше не пил. Было лучше, чем предполагалось, но все-таки слава Богу, что день прошел. Мих<���аил> Як<���овлевич> хотел взять татарина в слуги, староста привел молодого и [очень] красивого, и все мы его осматривали. Смешные вопросы: «Он грамотный?» — «Нет, это долго разве сделать, а теперь он ничего еще не знает».

9_____

После имянин все кислы, кто с головой, кто с животом, кто с чем. Писал стихи, писем нет, день серый, то дождь, то бледное солнце, то тучи с просветами. Ходили гулять под вечер, Ваня и Володя Ревицер охотились в мокром лесу, переговариваясь, зовя собаку, стреляя. Я думаю, это <���приятно?>, охота: и прогулка, и спорт, и общество, и закуска, и жестокость, и робинзонство. Сережа ходил на станцию, потом ездил верхом и, не сняв больших сапог, бегал на гигантских; как высокая обувь делает стройнее человека. Вечером опять проливной дождь. Не знаю, начинать ли «Красавца Сержа» здесь?