Туре Гамсун - Спустя вечность
- Название:Спустя вечность
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Б.С.Г.-ПРЕСС
- Год:2006
- Город:Москва
- ISBN:5-93381-232-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Туре Гамсун - Спустя вечность краткое содержание
Норвежский художник Туре Гамсун (1912–1995) широко известен не только как замечательный живописец и иллюстратор, но и как автор книг о Кнуте Гамсуне: «Кнут Гамсун» (1959), «Кнут Гамсун — мой отец» (1976).
Автобиография «Спустя вечность» (1990) завершает его воспоминания.
Это рассказ о судьбе, размышления о всей жизни, где были и творческие удачи, и горести, и ошибки, и суровая расплата за эти ошибки, в частности, тюремное заключение. Литературные портреты близких и друзей, портреты учителей, портреты личностей, уже ставших достоянием мировой истории, — в контексте трагической эпохи фашистской оккупации. Но в первую очередь — это книга любящего сына, которая добавляет новые штрихи к портрету Кнута Гамсуна.
На русском языке публикуется впервые.
Спустя вечность - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Позже, через два месяца после его смерти, ему пришло приглашение стать членом общества «The Academy of Political Science, Columbia University» [61] Академия политических наук Колумбийского университета (англ.).
. Академия могла похвастаться такими именами, как Черчилль и Эйзенхауэр.
Поэтому мы все некоторое время надеялись, что что-то изменится. Григ прислал фру Страй — не лично отцу — новый каталог «Гюлдендала» и просил ее «показать его Гамсуну». В каталоге была большая фотография отца, известная с хороших времен, сделанная Вилсе во время сбора урожая в Нёрхолме. И выстроенное в шеренгу отцовское собрание сочинений. Сигрид Страй, испытывая к отцу самые сердечные чувства, описала эту последнюю трогательную встречу с отцом в своей книге «Мой клиент Кнут Гамсун».
Однако настроения меняются, они либо исчезают, либо затмеваются другими. И все-таки нам всем казалось необычайно важным следить за всеми колебаниями общественного мнения, оценивать отголоски судебных процессов, изучать все выступления «за» и «против» Гамсуна в литературе и ежедневной прессе и при этом сводить концы с концами, держа долги под контролем. В основном это стало главной ношей моей матери и всей нашей семьи на ближайшие годы.
Весной через год после смерти отца на одной вечеринке в ателье Ханса Унсета Сварстада, сына Сигрид Унсет, на Габельс гате — 7, я познакомился с Марианне.
После «свадебного путешествия» в Мюнхен в мае, где мне предстояло вести переговоры с «Пауль Лист Ферлагом» о новых изданиях и деньгах и после того, как мы вместе посетили Гулбранссонов в Шерерхофе, мы поженились в день рождения отца, 4 августа 1953 года. У нас родилось двое детей, Тургейр — в 1955 году и Регина в — 1962.
Как коротко это звучит. И какой долгой оказалась наша совместная жизнь. И мы не считаем случайностью, что Кристианне и Ханс Сварстад оказались нашими самыми близкими друзьями. Мы всегда считали, что все, связанное с нашей первой встречей, нужно не только помнить, но и бережно хранить.
Вообще-то можно было подумать, что и для Ханса, как сына Сигрид Унсет, и для меня, как сына Кнута Гамсуна, отнюдь не естественно стать близкими друзьями. Наши знаменитые предки даже не разговаривали друг с другом. Речь идет не о вражде, но отношения между ними были очень официальные.
Лично они никогда не встречались, очевидно потому, что у них был разный круг общения и друзей. А еще и потому, что оба уважали известное всем отношение друг друга к отвлекающим людям и обстоятельствам, потребность каждого в уединении и покое для работы.
Определенное сходство в трезвом взгляде на жизнь тоже сыграло свою роль, как и консерватизм, свойственный им обоим. То, что Сигрид Унсет перешла в католичество, интересовало отца лишь постольку, поскольку это привлекло всеобщее внимание и об этом говорилось в церковных и литературных кругах. Собственно, подобное отступление от норвежских обычаев должно было отцу понравиться и вызвать особый интерес. Он и сам когда-то вышел из государственной церкви. Но, находившийся в плену старинного взгляда на женское творчество, отец редко читал «женские романы». У него был некоторый неудачный опыт знакомства с присылаемой ему продукцией — называть имен я не стану.
Однако на пятидесятилетие Сигрид Унсет — 20 мая 1932 года — газета «Афтенпостен» попросила его написать несколько слов о юбилярше, и это слова крестьянина и земледельца:
«Я уже много лет ничего не читаю и не пишу. У меня были другие заботы.
Но однажды у меня была возможность прочитать одну книгу фру Сигрид Унсет, она называлась „Кристин, дочь Лавранса“ — на мой взгляд это одна из лучших книг в мире, во всяком случае, самая совершенная у нас.
Кнут Гамсун».Читал ли он потом какие-нибудь произведения Сигрид Унсет, я не знаю Он очень удалился от норвежской художественной литературы и стал интересоваться в первую очередь историей и философией.
Одновременно в одном помещении я видел их только один раз, это было в отеле «Бондехейм», в котором мой отец и Сигрид Унсет останавливались, когда приезжали в Осло.
Было время обеда, и в столовой отеля все было хорошо видно. Со щемящим чувством я вспоминаю, что они даже не взглянули друг на друга. Когда она пришла, мы уже уходили. Они проплыли мимо друг друга, «как корабли в море». Мы вышли, и я спросил, видел ли отец, кто это был? Нет, он не заметил. Тогда я сказал, и он как будто немного удивился.
— Так это была Сигрид Унсет? Мне следовало с ней поздороваться!
Это было в тридцатые годы, Гитлер захватил власть в Германии. В «АВС», органе Федреландслагет, было написано, что Сигрид Унсет высказалась положительно о запрете определенной литературы, которая ей не нравилась. Должно быть, это было очень необдуманное высказывание, если только еженедельная газета чего-то не перепутала, потому что Сигрид Унсет никогда не симпатизировала нацизму, и мой отец также отстранялся от подобных запретов. Но Сигрид Унсет фактически испытывала неприязнь ко всему немецкому народу. Ханс говорил мне, что он присутствовал при разговоре с адвокатом Му, который говорил о Максе Тау, о его замечательных качествах и том, что он еврей. На что Сигрид Унсет сказала:
— Да, но теперь-то он немец!
Так же демонстративней и резко, как мой отец высказывался об Англии, Сигрид Унсет высказывала свое отвращение к Германии. Судя по словам Ханса, его мать терпеть не могла Томаса Манна, который на одном банкете в Нью-Йорке во время войны сидел рядом с ней за столом. Она чуть не умерла со скуки!
Не знаю, уменьшилось ли ее отвращение после падения Германии, когда появилась причина выказать свое сострадание и милосердие, которые также были присущи ей в высшей степени. Хотя после всего, что было опубликовано о нацистских злодеяниях, это трудно себе представить.
Что касается судьбы Кнута Гамсуна, тут она была категорична и безжалостна. Она сказала, что о смертной казни не может быть и речи, но что он должен быть строго наказан.
Мне Ханс никогда не высказывал своей точки зрения на такие серьезные темы, и мы редко их обсуждали. Он очень любил творчество моего отца, особенно его юмор в «Бенони», «Сегельфоссе» и в трилогии об Августе. И предпочитал видеть в писателе только писателя.
Вообще, Ханс во многом разделял взгляды своей матери, главным образом, как мне кажется, в юности, когда им обоим пришлось жить в изгнании. Но когда они вернулись в Норвегию и после смерти Сигрид Унсет, последовавшей в 1949 году, у него появился более расхожий взгляд на многие вещи. Неожиданно открылась и его пронизанная юмором терпимость и сердечное расположение. Он не выносил ограниченных тугодумов и умел с серьезнейшим видом их поддеть. Как всякий человек с острым языком он умел самые ядовитые шпильки облечь в невиннейшие слова, что не всегда безболезненно принимали те, кого это касалось.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: