Иоанна Ольчак-Роникер - В саду памяти

Въездная виза Быховских в Японию

В Токио прибывшим оказал теплый прием польский посол Тадеуш Ромер. На время их пребывания в Японии он снял гостиницу и помог достать билеты на корабль, отплывавший в Калифорнию. Не так-то легко оказалось это сделать. Суда были переполнены. Приходилось долго ждать места. За два дня до отъезда Марыля вдруг заметила, что покрыта красными пятнами. Густав с ходу определил: ветрянка. Он отлично знал — строгий американский контроль в порте ни за что не пропустит ее в таком состоянии на пароход. Достать билеты на другой рейс невозможно.

Он предложил Марыле лечь в постель и не впускать в номер прислугу отеля. Сбегал в город и купил в огромном количестве тонкой черной материи. Укутал ею Марылю с ног до головы, а удивленной горничной пояснил, что у жены тяжелейшая депрессия по утрате родины, и, надо надеяться, столь невероятный траур позволит ей сохранить в себе подобие внутреннего равновесия. Через два дня в черной вуали и траурных шелках она поднялась на борт корабля, а муж, показывая медицинским служащим приглашение, добавлял, что как дипломированный психиатр берет на себя ответственность за состояние здоровья жены. Все долгое путешествие по океану прошло в закрытой каюте. В апреле 1941 года они достигли Сан-Франциско.

После капитуляции Франции Юзеф Оснос, следуя инстинкту самосохранения, стал настаивать на немедленном отъезде из Европы. Америка, Бразилия, Индия, но лучше всего — Палестина. Однако это было все равно, как выбираться сейчас из Варшавы. Во-первых, не было денег. Во-вторых, попасть из Румынии на Ближний Восток можно было только через Турцию, а Турция находилась в дружеских отношениях с немцами и не испытывала никакого желания помогать еврейским переселенцам в их бегах, предоставляя им транзитные визы. В конце концов с огромным трудом им удалось получить служебную визу в Голландскую Индию, и следующие полгода они пытались выйти на турецкое посольство.

Можно только удивляться тому, как далеко весь мир зашел в заговоре против евреев, делая всё, чтобы их не спасать. Как будто так трудно было создать «зеленую зону», которая позволила бы смертельно усталым, отчаявшимся людям обрести безопасное убежище и крышу над головой. Потоп уже настигал очередной страны, а везде с автоматической педантичностью продолжала действовать система виз — въездных и выездных, служебных, транзитных и Бог ведает каких еще. Преодолеть все препоны, добыть деньги на соответствующую оплату, расшевелить бюрократическое бездушие служащих — все это казалось задачей невыполнимой, решить ее можно было лишь при одном условии: в затылок дышит смерть.

В октябре 1940 года над ними смилостивилось Провидение, послав на Бухарест землетрясение. Роберт и поныне считает именно это происшествие своим сильнейшим переживанием военных лет. И однако оно оказалось во спасение. В убежище, куда сбежались перепуганные жители окрестных домов, Юзеф познакомился с турецким послом, который, как выяснилось, жил поблизости и вместе с семьей спустился в тот же самый подвал. Очарованный обаянием и обхождением Юзефа, он принял его за французского дипломата и пообещал помочь в хлопотах по добыванию виз. Через два дня у них уже были проставлены нужные штемпели в паспортах. Таким образом они могли устроить себе визы в Ирак, а там рукой подать до Палестины.

В декабре 1940 года они приехали в Констанц, откуда на пароходе, переполненном беженцами, среди которых было множество поляков, сутки плыли до Стамбула. В порту на судно вошла турецкая полиция, проверила документы и предупредила, что имеющие транзитные визы в городе могут задержаться не больше, чем на двое суток.

В течение этого времени Юзеф с Мартой, оставив маленького Роберта со знакомыми, с которыми подружились на корабле, бегали по городу, чтобы раздобыть хоть какую-то возможность для получения визы в Палестину. Они побывали в польском консульстве, в еврейской общине, в десятке ресторанов, отелей и кафе, где обитали маклеры, умевшие за плату провернуть любое дельце. Но все было напрасно. Англичане не хотели дразнить арабов и не пускали евреев на Обетованную Землю. Означенный час минул. В очередной раз пробегая ночью по Стамбулу в поиске каких-нибудь влиятельных людей, которых им рекомендовали, они проскочили отель, где их по обыкновению ждал Роберт, и даже не заметили, что сын сидит сейчас на ступенях дома в пижаме, потому что не может заснуть. В себя они пришли, услышав за спиной топот маленьких ножек и разрывающий сердце крик «Мамочка!»

Среди всех перипетий, скандалов с турецкой полицией, опасностей быть арестованными, страха, что их выдворят вон из страны, перед лицом абсолютной невозможности получить визу в Палестину, они решили ехать в Ирак. Транзитную визу через Сирию — французскую колонию, которая контролировалась властями Виши, они получили во французском консульстве благодаря родившемуся в Париже Роберту. И в итоге поездом Taurus Express, покинув Стамбул и пересеча пустынный экзотический ландшафт, в январе 1941 года добрались до столицы Ирака Багдада.

Волшебный сказочный град предстал грязным, запущенным и вонючим городишкой, где в горло не лез ни один кусочек восточной пищи, разве что крутые яйца, сваренные украдкой в отеле на привезенной из Польши электроплитке. Но магические силы по-прежнему не оставляли их. Им дали адрес скромного и дешевого отеля, важно именуемого «Семирамис». Когда смертельно уставшие они добрели до него, владелец араб отрицательно покачал головой: свободных мест у него не было. Потеряв всякую надежду, они пытались уговорить его на всех языках, какие только знали, включая румынский. Нет, не понимал. Они старались заставить его войти в их драматичное положение, в котором оказались, и вконец измученные сунули под нос свои польские паспорта. Неожиданно он смягчился. Дал понять, чтобы подождали, исчез и вернулся с высоким худым мужчиной, который спросил их на чистейшем польском: «Чем могу быть полезен?» Потом что-то шепнул по-арабски хозяину гостиницы, и тотчас нашлась свободная комната, а когда уложили в постель заснувшего Роберта, пригласил их на ланч и снова спросил, что еще может для них сделать?

Вот так в их жизнь вошел пан Мись, спаситель и опекун, ставший позже их другом на всю жизнь. Он и вправду был похож на всемогущего и доброго Духа, который появляется в нужный момент, чтобы помочь, и тотчас исчезает. Но это был самый что ни на есть реальный человек, хоть и таинственная личность. Поляк из Варшавы, необыкновенно талантливый лингвист, бегло знавший двадцать четыре языка, в том числе и восточные. Что он делал в Багдаде? Почему так скромно жил учителем немецкого? Как так получилось, что именно на него они наткнулись? И наконец, с какой стати ему ими заниматься?