Давид Арманд - Путь теософа в стране Советов: воспоминания

Дошлый комендант, предупреждённый Александром Семёновичем, что от него придёт «опытный специалист», повёл меня показывать помещение. Оно представляло собой длинную анфиладу комнат, отделённых только деревянными перегородками и почти доверху забитых кипами «Правды» и «Бедноты». Потолки были бетонные на двутавровых балках, свет едва проникал через окна, заваленные газетами:

— Здесь пройдёшь на якорях, поставишь герметические патроны, так как сыро у нас, — говорил комендант, — над дверями брикеты, в конторе блочные подвесы.

Я не понимал ни слова, как будто он говорил на иностранном языке. Что такое якоря, брикеты, подвесы?.. Мне захотелось убежать. За что я взялся? Кроме того, объём работы был огромен, у меня и инструментов не было, один молоток без ручки, да выщербленная отвёртка. Однако, если я убегу, то в какое положение поставлю Монко? Мне и в студии нельзя будет показаться. И я продолжал ходить с комендантом, делая умный вид и моля Бога, чтобы он продолжал говорить, а не вздумал меня о чём-нибудь спрашивать.

— Но ведь на складе темно, как же здесь работать? — не удержался я сам от вопроса.

— Не знаешь, что ли? Сунь жучка в лягушку и повесь монашку на соплях, только и делов!

Час от часу не легче!

Можно себе представить, как я ждал прихода Коли из техникума, с каким нетерпением.

Когда Коля пришёл, он мне объяснил значение большинства терминов, чаще прибегая к помощи глагола «кажется», но он вовсе спасовал перед последней фразой коменданта. Сказал, что они на первом курсе ещё не проходили, чем «кормить лягушек» и как «вешать монашек на соплях». Но обещал проконсультироваться с преподавателями.

Неделя прошла в беготне по магазинам. Провода ПР 2.5, изолента, тиноль… всё было дефицитно, всё надо было выколачивать. Я собрал кое-какой инструмент и приступил к работе.

Никак не подозревал, до чего это трудно! Колотить по шлямбуру на цементе, снизу вверх у себя над головой, стоя на шаткой стремянке. Руки прямо отваливались, особенно левая затекала, которой надо было держать на весу шлямбур и по которой то и дело я попадал молотком, когда правая начинала уставать.

И это продолжалось изо дня в день три недели. Когда стали тянуть провода, возникло неожиданное препятствие: как пройти через перегородку? Не было бурава, купить его в Москве не было никакой возможности. Было воскресенье, и мы работали вместе с Колей. Не помню, кому из нас пришла гениальная идея: нагреть паяльник и прожечь дыру в перегородке. Сказано — сделано. Мы залезли на кучи газет. Один из нас держал раскалённый паяльник, другой вгонял его в стену молотком. Мы были очень удивлены, когда перегородка вспыхнула. Огонь быстро пошёл в стороны. В помещении не было ни огнетушителя, ни капли воды. Сдёрнув с себя куртки, мы стали забивать и затирать ими пламя. Я потом, спустя ряд лет не раз видел в кошмарах: загораются миллионы газет, такой пожар не могут потушить даже все пожарные команды города, а нас и Александра Семёновича отдают под суд. ВЧК не церемонится с диверсантами. Ещё бы: подожгли экспедицию «Правды»! А ведь и на самом деле эта судьба была от нас на волосок. Просто чудом этого не произошло. Искры падали на газеты, но мы их затаптывали. Через пять минут пожар был ликвидирован. Комната была полна дыма, квадратный метр перегородки был обуглен. Окна были замазаны, я побежал к маленькой форточке и принялся махать перед ней прожженной курточкой, стараясь выгнать дым. В это время Коля отчаянно скоблил перегородку перочинным ножом. К нашему счастью, никто не вошёл, никто ничего не заметил. Через час следы преступления были скрыты. Мы сидели в изнеможении с бьющимися сердцами.

— Да, но что делать с перегородкой? Дыра не прошла насквозь, как быть с проводкой?

— А много ли осталось?

— Немного…

— Давай рискнём ещё раз?

И мы рискнули. Снова нагрели паяльник и благополучно прошли через перегородку.

У Коли тоже не обошлось без приключений. Когда мы уже начали потолочную проводку на складе, Коля, стоя на стремянке под потолком, каким-то образом схватился за два конца оголённого провода и устроил через себя замыкание. Он кричал страшным голосом и почему-то не мог оторваться от проводов. Стремянка под ним раскачивалась и грозила падением. Длилось это несколько секунд, пока я не подбежал и буквально не оторвал Колины руки от проводов. В этот день он отказался продолжать работу.

Три недели продолжалась работа на складе. Когда мы её уже совсем заканчивали, случился ещё один случай, смешной. На лестничной клетке, куда выходил склад, — а наверху было ещё три этажа квартир — стоял щиток. Там было штук пятьдесят пробок: нормальных и от переходных коробок, миньон и голиаф, пластинчатых предохранителей и голых жучков, болтавшихся на контактах. К щитку подходило множество проводов, гирляндами свисавших с потолка: гуперовских и гибких шнуров, звонковых и телефонных кабелей. За годы революции там столько было накручено в порядке самодеятельности и до того обветшало, что сам чёрт не мог бы разобраться. А на самом верху, над пролётом лестницы, подымавшейся четырьмя круговыми маршами, болталась лампочка, долженствовавшая освещать все площадки. Лампочка чего-то погасла, и жильцы обратились ко мне с просьбой исправить:

— Уж мы вас отблагодарим!

Я поискал на щитке пробку дежурного освещения, не нашёл и полез осматривать патрон. Я прикапал свечку на перила, положил над пролётом доску, на неё взгромоздил друг на друга два старых ящика. Сверху примостил табуретку и стал исполнять трюковый номер под куполом цирка. Благополучно вывинтил лампочку, которая честно перегорела, и хотел ввернуть новую. Вдруг раздался треск, один ящик сломался, и всё сооружение рухнуло в пролёт. Я успел схватиться за провод, при этом вырвал его вместе с розеткой из потолка. В нём на мгновенье вспыхнула вольтова дуга. К моему счастью, провод крепко сидел на якоре, я крепко зацепился за него. Меня отнесло вбок, как Тарзана на лиане, причём я получил сильный удар о перила. Схватившись за них, я вылез на лестницу, скрючившись от боли, и подумал: «Как ещё счастлив мой бог — лететь в пролёт с четвертого этажа было бы много хуже».

— Кто свет потушил, у меня дети маленькие! — услышал я над собой грозный голос. Из другой квартиры выскочила женщина:

— Я нервная, я не могу в темноте!

Снизу бежал комендант экспедиции:

— Номер отправлять пора, а вы тут со светом затеяли баловаться!

Размер бедствия превзошёл все мои ожидания, были пережжены пробки по всей лестнице.

— Граждане, не волнуйтесь, я просто выключил свет, чтобы починить дежурное освещение. Не могу же я работать под напряжением. Сейчас включу!

И я направился к треклятому щитку. Но, сколько я ни вывинчивал пробки, я не мог найти перегоревшей. Чтобы её обнаружить, я для скорости просто втыкал плоскогубцы в цоколи предохранителя. При этом я каждый раз получал удар током, так как стоял в луже в насквозь мокрых валенках. Толпа вокруг меня всё увеличивалась, прибыли представители всех шести квартир. Возбуждение росло. Я мучился уже минут двадцать.