Давид Арманд - Путь теософа в стране Советов: воспоминания

В дни праздников кафе превращалось в клуб. Лихо гремело старенькое пианино, личная собственность Якова Фабиановича, поэты читали юмористические стихи, руководящий общественный деятель и великий похабник Гнидин зычным баритоном запевал песни, стараясь ввернуть что-нибудь непристойное. Хор дружно подхватывал:

Дантиловцы: Шполянский, Хайкин, Колотов-борода (был ещё Колотов без бороды) выступали с вновь сочинённым гимном шабшаевцев. В основе лежало выражение, как-то употребленное Яковом Фабиановичем:

Но мы пели и вполне безыдейные песни. Например:

Далее также к каждой строчке прибавлялось бессмысленное «Умпа-а-ра-ра», а к двум последним строчкам — «Весело было нам. Умпа-а-ра-ра, Всё делили пополам. Умпа-а-ра-ра».

Впрочем, эту песенку нельзя назвать абсолютно безыдейной. В ней звучит борьба простого народа за справедливость («мы такого не стерпели») и его безграничная воля к победе («мы в них лаптем запустили»).

А вот в следующей песне абсолютно уж никакой идеологии не найти. Пели беспощадно единственное слово «Навуходоносор» на два мотива, или по словам «Я хочу вам рассказать, рассказать, шли девицы в лес гулять, в лес гулять, да!» или на слова «Вниз по матушке по Волге…» При этом получалось сочетание некоторых слогов в форме «На в ухо». Это ужасно нравилось многим студентам:

На второй мотив звучало протяжно:

Во время концертов вся публика предавалась возлияниям. Девушкам вначале и в перерывах концерта выпадала участь подавальщиц. Я с тревогой следил за Галочкой, как она, тоненькая, изящная, сновала с подносом, увёртываясь от объятий студентов. Последние, в меру выпитого пива, которое я сам же достал и привёз в Институт, становились всё непосредственнее. И в какой-то момент, когда меня товарищи увлекли разговором наверх в аудиторию, так-таки её, бедную, и обидели. Когда я пришёл назад, её не было — она убежала назад домой. Дома она со слезами мне рассказала, что у какого-то столика, тот самый отвратительный Гнидин схватил её, посадил на колени и стал угощать водкой. С помощью соседа он влил ей в рот насильно полрюмки крепкого спирта, она задохнулась, а он стал вливать ей в рот ещё пиво. Все кругом только хохотали, а Гнидин повторял: «Сделаем тебя покладистее!». Эти бездельники влили в неё таким способом две бутылки пива, пока она сумела вырваться. После этого случая Галя всю жизнь смотрела на пиво с содроганием. А Гнидин долго ещё преследовал её ухаживаниями.

Однажды наш студент Хайкин поспорил на три бутылки пива, что он съест зараз 50 сырых яиц, запивая их только чаем. Ребята скинулись и купили ему 55 яиц, чтобы не сорвалось всё дело на случай, если пяток окажется тухлым. Хайкин был небольшого росточка, но очень коренастый, весельчак и хороший спортсмен. Он методически принялся за дело, каждую минуту разбивая и проглатывая по яйцу и запивая глотком чая. Народу собралось много, все глядели на него с захватывающим интересом. Когда досчитали до 40, волнение болельщиков достигло апогея. Так глядят на шпагоглотателя. Кто-то даже крикнул:

— Довольно! Отдайте ему его пиво! Ведь он же сейчас помрёт!

Но он покачал головой и продолжал глотать яйцо за яйцом. Последние десять минут прошли при гробовом молчании. Хайкин проглотил последнее, пятидесятое яйцо. Все яйца оказались свежими. Он поглядел на оставшийся пяток и произнёс:

— Не пропадать же им. Давайте, я их вам задаром съем. — И съел, и запил пивом. И не помер. Вот какую силу даёт человеку регулярное занятие спортом!

Обеспечение возлияний было главной моей общественной обязанностью как председателя Культкомиссии. Пиво тогда было проблемой. За неделю до праздника я начинал ездить по пивоваренным заводам. Когда удавалось всучить заявку, например, на Дорогомиловский завод, я нанимал телегу и трясся по булыжной мостовой за божественным напитком, привозил ящиков 20–30 и иногда, в виде деликатеса, ящика два водки.

Помню, раз я привёз пиво накануне. Возник вопрос, как его сохранить. Запереть в кладовую? Но будущие инженеры были уже достаточно грамотными, чтобы сломать любой замок. Поставить охрану? Но кому можно доверить такое сокровище? Председатель Исполбюро, пожилой и сильно партийный студент Мельников, заявил:

— Чёрт с вами, так и быть, посижу сутки в этой сырой яме. Зато пиво будет цело!

Он заперся изнутри. Когда подошёл вечер и пора было доставать пиво, мы стали стучать в дверь. Никто не отвечал. Дверь выломали. В кладовой на полу лежал как труп, мертвецки пьяный, Мельников, держа в руках две пустые бутылки, а около него валялось ещё десятка два.

Исполбюро было головой и вершителем дел Института. Оно управляло по странному сочетанию принципов личной диктатуры и народной демократии.

Мне было поручено руководить жилищным отделом Исполбюро. Общежитий у Института не было никаких и, разумеется, никаких денег на их постройку. Часть студентов сильно бедствовала, снимая втридорога чуланы и углы в частных квартирах. Я принялся добывать общежитие. В те годы Россия на дрожжах НЭПа быстро возрождалась от ударов гражданской войны и общей разрухи. Население быстро росло, ещё быстрее росло число учреждений. Но восстановление жилфонда сильно отставало. Возник острый жилищный кризис, помещения ценились на вес золота.