Эдит Саундерс - Сто дней Наполеона

Позиции, к которым сейчас приближались войска Мерсера, были расположены прямо между квадратами брауншвейгской пехоты. Батареи по большей части стояли вдоль края позиций, перед пехотой, улица проходила позади них, шотландцы располагались на обратной стороне склона, перед которым двумя-тремя футами ниже проходила улица. Позади нее расстилалось плато шириной в сорок-пятьдесят ярдов, затем земля шла под уклон в долину, разделявшую две армии.

На тот момент брауншвейгские квадраты заметно поредели; они попали под мощный огонь, и появилось много раненых. Ежеминутно выстрелы оставляли в них большие бреши, которые, пишет Мерсер, "сержанты и офицеры быстро и энергично заполняли, сталкивая солдат вместе, иногда поколачивая их, заставляя пошевеливаться". Эти подразделения брауншвейгцев состояли из очень молодых солдат, которые сейчас были обозлены и напуганы одновременно. Мерсер называет их просто детьми, казалось, среди рядовых не было никого старше восемнадцати.

Шотландцы поднялись на свои позиции на обратной стороне склона, сэр Огастес Фрейзер проинструктировал Мерсера не рисковать своими солдатами и отступать вместе с пехотой, если кавалерия доберется до линии обороны. Герцог дал определенный приказ на этот счет, сказал он и уехал. Мерсер пишет: "Мы дышали иной атмосферой, воздух был невыносимо горячим, как из печи. Нас окутывал густой дым, непрестанный рев пушек и мушкетов сплетался вокруг нас в странный зудящий звук, подобный тому, что в летний день издают мириады насекомых; земля вокруг была изрыта снарядами, и град снарядов и пуль был настолько плотен, что казалось, если вытянуть руку, ее тут же оторвет".

Ведущие подразделения едва достигли интервала между двумя квадратами, когда Мерсер заметил приближавшегося неприятеля: "Мощная колонна кавалерии, состоявшая из гренадеров и кирасиров, поднялась на плато и надвигалась на нас быстрой иноходью, так что нам едва хватало времени даже для того, чтобы вступить в бой, и если бы колонны нас окружили, мы бы, несомненно, погибли.

Однако была дана команда действовать, и каждая пушка скоро и поочередно издавала залп; одновременно давали слабый и бессвязный залп два квадрата пехоты; они были в таком состоянии, что я сразу понял, что их ждет расформирование".

Взглянув на квадраты, он понял, что придется не подчиниться приказам герцога. Было бы безумием искать укрытия среди этих перепуганных новичков. Как только они увидят, что артиллеристы бегут от своих пушек, они развернутся и сами обратятся в бегство. "В подобном положении лучше было погибнуть рядом со своим орудием, нежели довести до этого. Наше отношение, похоже, немного их подбодрило, их взгляды были направлены на нас, это действительно было их удачей, поскольку если бы не мы, в их участи можно было бы не сомневаться".

К первой линии, с боевым кличем "Vive l'Empereur!", приближалась вся кавалерия Наполеона. Раздавался мерный топот тысяч лошадиных копыт, ревели английские пушки. Шотландцы стояли лицом к лицу с конными гренадерами и кирасирами, и казалось, что ничто не может спасти их от гибели. Пушки начали стрелять, что повлекло за собой гигантское кровопролитие, но французы продолжали медленно наступать, пока остававшееся до них пространство не оказалось немногим более ширины линии. Однако оно заполнялось ими все плотнее и плотнее, так что вскоре им стало трудно продвигаться вперед. Пушки, палившие с очень близкого расстояния, сеяли в их рядах панику, и внезапно, как по волшебству, всадники, вместо того чтобы окружить артиллеристов и предать их смерти, смешались, развернулись и побежали. Что было дальше, пишет Мерсер, не поддается никакому описанию: "В течение нескольких минут они пытались пересечь плато, под нашим непрестанным огнем, последствия чего были поистине страшны, поскольку каждая из (девяти) наших пушек была заряжена ядром и картечью, которые с такого близкого расстояния и возвышения, на котором они стояли, должны были возыметь действие.

Многие, вместо того чтобы искать спасения в отступлении, мудро решили прорваться сквозь интервалы между пушками и прошли так же, как и многие до них; но подавляющее большинство, отчаянно выбираясь из затора перед самой батареей, пробивалось вперед сквозь свои собственные ряды, и в этой борьбе они часто дрались между собой. Наконец остатки этой непобедимой колонны нашли укрытие за склоном холма, оставив плато усеянным телами их убитых и раненых, и тогда мы прекратили стрельбу, чтобы наши солдаты, изнуренные этими испытаниями, могли отдохнуть и перевести дух перед следующей атакой, которая, как нам было видно, была на подходе, поскольку отступавшие продвинулись совсем недалеко вниз по холму, так что над выступами гребня нам были видны высокие шапки гренадеров".

Так войска Мерсера отличились, отразив огнем своих пушек безо всякой поддержки мощную кавалерийскую атаку Императорской гвардии.

Повсюду артиллерия стреляла с видимыми результатами до последней минуты, а затем солдаты, как приказано, бежали назад к строю пехоты, хотя то здесь, то там какой-нибудь солдат просто забирался под свою пушку, пока буря не проносилась над его головой. Пехота снова стояла твердо, когда всадники появились над краем плато. Выставив вперед штыки, они теснили нападающих непрестанными залпами из мушкетов, а кавалерия, как и раньше, безуспешно пыталась их окружить и наконец отступила, чтобы перестроиться.

За отступлением кавалерии последовал дождь снарядов и пуль, и Мерсер сообщает, что, если бы не небольшая насыпь, дававшая им некоторое прикрытие, он и его люди были бы уничтожены. Затем к ним стали подбираться стрелки, чтобы с близкого расстояния обстрелять их из карабинов и пистолетов; это явилось прелюдией к новой атаке кавалерии, и на этот раз в их планы входило обезвредить пушки. В ожидании возобновления атаки артиллеристам приходилось стоять с зажженными запалами в руках; Мерсеру нелегко было их сдерживать, столь велико являлось искушение ударить по стрелкам. Наконец, убедившись в том, что они не стреляют, он вывел свою лошадь на небольшую насыпь и проехался немного перед своими собственными пушками; он находился в пределах доступа стрелков, и тут же превратился в мишень для них. Их выстрелы были не очень точны, но был момент, когда пуля едва не попала в него.

Колонна кавалерии вновь взобралась на плато, и стрелки сдвинулись влево и вправо, чтобы расчистить пространство для их наступления. Всадники шли плотными эскадронами неспешной рысью. "Это была не яростная атака галопом, а расчетливое наступление мерным шагом, словно они были полны решимости добиться цели. Они надвигались в глубоком молчании, и среди общего грохота сражения единственным звуком, исходившим именно от них, были громоподобные содрогания земли от одновременной поступи огромной массы лошадей. С нашей стороны также царила сосредоточенность. Все твердо стояли на своих постах, с орудиями наготове, заряженными картечью поверх ядер; запалы - в запальных шахтах; запальные шнуры зажжены и потрескивали за колесами; одного моего слова не хватало, чтобы нанести разрушения этой прекрасной картине наступления отважных людей и благородных лошадей. Я выждал немного, так как опыт придал мне уверенности. Брауншвейгцы так же отчасти прониклись этим чувством и стояли твердо своими квадратами, которые сильно уменьшились, сомкнув ряды, устремив взоры на нас, готовые открыть огонь при первом же нашем залпе. Это было в самом деле великолепное и впечатляющее зрелище!"