Петер Энглунд - Первая мировая война в 211 эпизодах

Паоло Монелли родился в Фьорано-Моденесе, на севере Италии. Сперва было решено, что он станет военным, но вместо этого он начал изучать юриспруденцию в университете Болоньи. Там родилась его страсть к писательству, а также проявился интерес к скалолазанию и зимним видам спорта. Во время учебы в университете он написал ряд статей на эти темы, опубликованных в местной ежедневной газете “Il Resto del Carlino” . Когда в мае этого года Италия объявила войну Австро-Венгрии, он, как и другие студенты, без колебаний записался в добровольцы. Для Монелли этот поступок был больше чем просто жест: как единственный сын в семье, он имел законное право отказаться от военной службы. Но он тщательно скрывал этот факт. И как опытный скалолаз, смог вступить в ряды Alpini , альпийских стрелков, элиты итальянской пехоты. В июне его отправили в Беллуно.

Однако в самый последний момент Монелли охватили сомнения. В то утро, когда он должен был отправиться в путь, он проснулся от стука в окно и внезапно ощутил прилив страха. Он вспоминал потом, что его состояние было сродни похмелью, когда засыпаешь в пьяной, беспечной эйфории, а просыпаешься с чувством глухого, обремененного думами раскаяния. (Девушка, с которой он провел вечер, плакала, но он не воспринял ее слезы всерьез.) В его голове пронеслись мрачные картины ожидавших его страданий, — больших и помельче. То есть он нисколько не сомневался, что надо ехать, но не очень понимал зачем . “Разве я испытываю тяготы своей праздной мирной жизни и потому меня влекут рискованные приключения в горах? Или просто не могу смириться с мыслью о том, что я не буду участвовать в событиях, о которых потом расскажут другие? А может, это смиренная, искренняя любовь к своей стране заставляет меня так охотно принять условия военной жизни?” И он вспоминает, каким холодным было то раннее утро, когда он все-таки отправился в путь.

Сомнения вскоре сменились возбуждением. Он сам же описывал “сладострастное чувство пустоты — гордость здоровой молодежи — напряженность ожиданий”. Но прежде он почти не видел войны и уж вовсе не переживал ее лично. (Впервые услышав отдаленные выстрелы из винтовок, он сравнивал эти звуки со стуком бильярдных шаров.) С фотографии на нас смотрит стройный молодой человек с покатыми плечами, темной густой шевелюрой, глубоко посаженными глазами, излучающими любопытство, с чувственным ртом и ямочкой на подбородке. Он выглядит моложе своих двадцати четырех лет. В кармане он носит миниатюрное издание “Божественной комедии” Данте.

Монелли проводит этот день в белом домике: здесь есть спальня в стиле рококо, и он прилег отдохнуть на низенькую кушетку. Но ему трудно уснуть. Может, мешает топот солдат по деревянной лестнице, а может, он слишком занят мыслями о предстоящей операции. Позднее они начинают планировать вечернее наступление. Дело, прямо сказать, непростое. Никто не знает в точности, как добраться до этого самого дозора, и, склонившись над картой, они даже не могут найти свои собственные позиции.

В девять часов вечера они строятся и отправляются в путь. Холодно, в небе видны звезды. Они входят в густой лес. Их охватывает волнение. Скрип ботинок по насту чудится им грохотом, который может их выдать. Монелли чувствует, что проголодался. И тут прозвучал одиночный выстрел “та-пум”. Тревога.

Прилив холода, сердце дрогнуло. Первый выстрел на войне — это предупреждение: механизм запущен и неумолимо тащит тебя за собой. Ты внутри механизма. И тебе из него не выбраться. Наверное, раньше ты об этом не думал; вплоть до вчерашнего дня ты жил беспечно, будучи уверенным в том, что в любой момент можешь выйти из игры. Ты легкомысленно рассуждал о героизме, о самопожертвовании, о которых, в сущности, ничего не знал. И вот теперь твой черед.

Монелли изучающе смотрит на своего товарища: его обычно сдержанное, непроницаемое лицо теперь пылает от возбуждения. Товарищ увидел двух австрийцев, убегавших от них между стволами деревьев, и дважды стреляет в их сторону. “И тогда, — рассказывает Монелли, — с меня будто что-то спало, от страха не осталось ни следа, я снова владел собой и ясно мыслил, словно я оказался на учебном плацу”.

Дальше — ничего.

Выслали патруль на разведку.

Монелли вместе с другими выжидают, борясь с дремотой. Светает. Откуда-то появляется веселый лейтенант, лицо его раскраснелось от волнения, он отдает приказ и убегает направо. Раздаются выстрелы из винтовок. Монелли слышит стоны раненого.

Потом опять ничего.

Восходит солнце. Они завтракают.

Тут слышится пулеметный треск. Шум боя нарастает, приближается. Мимо идут легкораненые. Где-то впереди кипит сражение.

Завтрак прерван. Кто-то ругается. Взвод занимает линию обороны. И понеслось. Монелли: “Это и есть смерть — смешение криков и свиста, срезанных веток деревьев, протяжного воя снарядов в воздухе?”

Снова ничего.

Тишина. Молчание.

Обратно возвращались в приподнятом настроении. Конечно, они так и не нашли дозора, который должны были уничтожить, согласно приказу, но солдаты радовались тому, что уцелели, а Монелли просто ликовал, получив боевое крещение. Вернувшись на свои позиции, они пролезли через дыру в колючей проволоке. Там их ждал командир дивизии, суровый, холодный и мрачный. И когда майор, командир батальона, в котором служил Монелли, появился в строю марширующих солдат, командир дивизии остановил его и отчитал. Они были обязаны найти вражеский дозор. Должны были захватить его. У них подозрительно малые потери. И так далее. Затем командир дивизии остался стоять на дороге и с недовольным видом взирал на шагающих мимо солдат. Когда все прошли, генерал сел на заднее сиденье поджидавшего его автомобиля и уехал.

К вечеру они добрались до своей пустующей деревни. Монелли прошел в промерзший белый дом, вновь расстелил спальный мешок на низенькой кушетке в спальне стиля рококо. Через дыру в крыше было видно мерцание звезд.

Воскресенье 26 декабря 1915 года

Ангус Бьюкенен идет в ночной дозор под Тиетой в районе холмов Тайта

Их окружает непроглядная тьма, в небе сияют звезды, но луны не видно. Бьюкенен, как и другие, надел мокасины: невозможно без шума ходить по бушу, если на тебе грубые ботинки. Задание у них привычное: не дать немецкому патрулю устроить диверсию на железной дороге Уганды. Сейчас половина десятого вечера. Вскоре маленький отряд отправляется патрулировать дорогу, которая приведет их к тому месту, в восьми километрах отсюда, где они будут сидеть в засаде. Они идут, растянувшись длинной вереницей. Время от времени останавливаются, чтобы прислушаться.

Ангус Бьюкенен только что получил чин лейтенанта. Его карьера в 25-м батальоне королевских фузилеров оказалась стремительной: еще в апреле он был всего лишь рядовым. И он не без грусти оставил жизнь простого солдата, которую считал “веселой, беспечной и беспорядочной”.