Николай Окунев - Дневник москвича. 1920–1924. Книга 2

Вечером (или ночью) взошла полнолицая луна, показались лучи прожекторов, кое-где вспыхивали фейерверки, — это мы видели только из своих окон, и вот все мои личные впечатления от этого праздника. Завтра выйдут газеты, тогда узнаем все подробно и преподнесем читателю все, что найдем интересным.

16/29 июля.Красной конницей взят Тарнополь. Орехов опять отбит от Врангеля.

День 27-го июля газеты называют «в полном смысле историческим». В течение шести часов сплошной колонной проходили «рабочие, работницы, солдаты, матросы, молодежь, старики, дети, — радостные, верующие, воодушевленные, спокойно самоуверенные и твердые как гранит». Не знаю, какая часть радовалась, верила, и какая угрюмая, неверящая и подневольная, но только были налицо именно такие два элемента. Многих погнала на улицу боязнь политического наблюдения, и многих — перспектива получения 0,5 фунта хлеба и одной шт. селедки. Но, как-никак, участников манифестации насчитали около 400–500 тыс.

Сегодня днем и ночью страшная духота. Ранним утром и дождь был обильным, а прохлады после себя не оставил.

Получил за время с 16 мая по 1 июня «разницу» премиального и сверхурочного вознаграждения 8.663 р. Теперь выходит, что с 16-го мая я получаю в месяц три раза по 12 т. рублей, т. е. 36 тыс. р., и несмотря на это, все не в состоянии купить папирос. Смешно повторять, но это — непреложная истина: получаю такое жалование, которого и на табак не хватает. А ну-ка мне такое жалование в 17-м году, каких бы я штук наделал! (В особняке бы жил, объедался бы, опивался, автомобиль и моторную лодку завел, курил бы только Гавану, всей семьей бы страшно франтили и, конечно, ни черта бы не делали, ибо завели бы барский штат прислуги. Ко всему этому завелось бы у меня что-нибудь вроде подагры или астмы, и стали бы лечить меня знаменитости, а потом — венки, поминки с икрой, стерляжей ухой и мадерою, и мраморный мавзолей…)

19 июля/1 августа.Юбилейный день: пошел седьмой год смертоубийственных войн. Сколько жертв, сколько мучений, сколько скорби! Вечная память погибшим, какой бы нации, каких бы убеждений они ни были! Все они боролись и гибли только потому, что судьбе угодно было, чтобы они существовали на грешной земле именно в эти роковые годы. «Они не будут уже ни алкать, ни жаждать, и не будет палить их солнце и никакой зной: ибо Агнец, Который среди престола, будет пасти их и водить их на живые источники вод; и отрет Бог всякую слезу с очей их» (Откр. 7, 16–17).

Красными войсками взяты Осозец, Пружаны, Белосток, и они подходят уже к Брест-Литовску, а там и до Варшавы недалеко.

На Крымском фронте упорные бои с Врангелем. Орехов переходит из рук в руки. Значит, «достанется ему на орехи», этому Орехову.

Шаляпин и Гельцер сделались поистине «солистами» их современных величеств. 28-го июля дан был в честь членов 2-го конгресса Третьего Коминтерна банкет-концерт, ну и не обошлось без участия этих солистов.

Между японцами и Дальневосточной республикой заключено перемирие.

Профессор Бехтерев производит опыты внушения на расстоянии. Должно быть, по заказу Ленина.

Л. Каменев опять выехал в Лондон вместе с тов. Милютиным.

Румыния отправила на Днестр свои войска.

Еще «сводка» о приговоренных к расстрелу за время с 23 июня по 22 июля. Всего 898 человек, из коих «за дезертирство и саморанение» 517 человек.

В особой сессии Московского совета нар. суда судили иеромонаха Донского монастыря Досифея и игуменью Гжатского монастыря Серафиму, обвиненных «в религиозных шантажах и в монархической агитации», и осудили их: монаха — на 5 лет, к принудительным работам, а монахиню — как преклонную годами — в распоряжение социального обеспечения. Но не в этом дело: я хочу записать, что на суд притащили свидетелем самого Патриарха, и достаточно поглумились над стариком, как в суде, так и в печати. Вот что пишет о нем И.А.Ш. в «Известиях»: «3а один только 1919 год от одной только продажи свечей в одной только Иверской часовне Патриарх Тихон получил на свой торговый пай около 600.000 р., не считая полученных им около 0,5 млн. р. от молебнов. Сам Патриарх Тихон, вызванный в суд в качестве свидетеля, пытался на все вопросы оправдаться шуточками. Его показания подчас возбуждали смех почти всей аудитории.»

В постановлении суда тоже досталось Патриарху. Про него там упомянуто, что это «умудренный опытом жизни, лицемерный и хитрый монах», что он признал на суде, что за все время своей церковной деятельности он «не видел чудес и знает, что чудес и не может быть, ибо для этого он достаточно образованный человек». Постановление заканчивается предложением Наркомюсту (нар. комисс. юстиции) расследовать деятельность «Патриарха» Тихона (кавычки авторов постановления) по продаже свечей, что является, дескать, спекуляцией. Этого еще не хватало! Все время терзают главу Православной церкви, как контрреволюционера, а теперь будут измываться над ним, как над спекулянтом. И все мой сосед Галкин-Горев хлопочет. Он был на том суде «общественным обвинителем».

Продолжается нестерпимая жара. Она превращается уже в стихийное бедствие; много хлебов погибло от засухи, на Волге и ее притоках — давно небывалое мелководье; начались лесные пожары: вот сегодня вся Москва окутана каким-то дымом, очень пахнет гарью. Говорят, громадный пожар около мытищенских лесов. Весьма возможно и очень жутко. Весь день свирепствует сильный ветер. Поди тут и потуши! Сейчас дров не найдешь дешевле 40.000 р. за погонную сажень; сколько же они будут стоить осенью?! Молоко — 350 р. кружка.

26 июля/8 августа.Взяты: Брест-Литовск, Ломжа, Ковель, Луцк, Остров и Мышинец (это близ германской границы). Теперь дело за Варшавой и Львовом, а пока что образовались на польской территории и на галицкой — временные революционные комитеты (ревкомы). В польском председательствует Юлиан Мархлевский, и, кроме того, в состав комитета входит «спец» по учреждению чрезвычалок, наш Феликс Дзержинский.

Комитеты выпустили манифесты, объявившие уже национализацию промышленности, земель, лесов и учреждение советов, и все прочее, приличествующее коммунистическим заповедям.

Польша официально просила перемирия, но ей предложено вступить прямо к мирным переговорам, на что поляки не согласились, так что делегированные ими Врублевский и др. выехали из Барановичей ни с чем.

Председателем Галицийского ревкома является тов. Затонский.

Стоит неимоверная жара, духота. По вечерам по заходе солнца реомюр показывает не менее 28°. С утра почти до вечера солнца не видно: все окутано дымом, пробирающимся в Москву с лесных и торфяных пожаров. Пожары свирепствуют во всех равнинах «счастливой советской страны». Кроме лесов и болот большущие пожары в деревнях, селах и городах. Сгорело в Муроме 30 домов, выгорело 3 квартала в Лосиноостровской, в Сергиевском посаде сгорели ряды, банк, исполком, а «пожар в Лавре ликвидирован» (так загадочно извещают «Известия»). Горят Ижевские громадные леса в Вятской губернии.