Николай Окунев - Дневник москвича. 1920–1924. Книга 2

Красин и Каменев приехать-то приехали в Лондон, но их там не приняли (впредь до заключения перемирия с Польшей).

† В Саратове сгорело 36 кварталов, что составляет 1/10 площади всего города. Пострадало более 25.000 чел. Человеческих жертв более ста. Был огромный пожар и в Симбирске. Подробности неизвестны. Леса и болота горят кругом всей Москвы. Горят и в Рязанской губернии, и в окрестностях Серпухова, в Калужской губ., в Саратовской. От пожаров гибнут громадные ценности (теперь): строевые леса, дрова, торф, сено и строения. Для потушения мобилизуют население целых деревень, войска, пассажиров поездов и «безработных».

На конгрессе Интернационала не все гладко. В числе членов его оказались неугодные Ленину и К°, с ними идут споры, некоторых изгоняют с конгресса, а некоторых и вовсе из России (напр., Лафона и его жену, о чем напечатан особый «приказ» Троцкого, ибо в действиях Лафона усмотрено что-то вроде шпионства в пользу Польши).

† Кроме того, случилось несчастье: одна «интернационалка» Августилия Осен (шведка) так «приземлилась» с аэроплана, что ее вчера предали земле. Конечно, были торжественные гражданские похороны с речами, музыкой и красными флагами, конечно, на Красной площади.

Чичериным сделано мирное предложение Румынии.

Насчитано, что только в одной Московской губернии произошло 69 лесных пожаров.

Вчера был в Сретенском монастыре, где дьякон в ектенье упоминал о «заключенных епископах Феодоре и Гурии». Дьякон такой «тощий, голодный на вид», — видно, сам мечтает «заключиться» на казенные хлеба. Вот как бы и мне не угодить туда же, в соседство со «владыками», ибо мои «владыки», комиссар и начальник управления, — требуют от меня ежедневно такой работы, которую нужно делать не в сутолоке текущих дел, а в кабинете, в полном одиночестве и сосредоточении, да и то не сделать так, как им хочется. Пробовал брать «материал» на дом, сидел над ним с 10 ч. вечера до 3,5 ночи, и все-таки ничего не вышло. Я все время говорю о ненужности такой работы, а им кажется, что я или саботажничаю, или не умею ее сделать. Положение такое, в каком никогда не бывал. Мальчишеское, можно сказать, школьное: проваливаюсь. Требуют все «в срочном порядке» составления планов таких перевозок, которых или не будет, или которых возить-то не на чем. Некоторые мои товарищи ловко выходят из такого дурацкого положения: «им про Фому, а они про Ерему», врут в своих «докладах» напропалую, и ничего, сходит. Вообще, во всех учреждениях — мания начальственных требований (непременно «в срочном порядке» докладов, табелей, ведомостей, донесений, планов, сводок). От этого текущая работа в загоне, везде канцелярские пробки. Аннулировать высылку этих требований нельзя, и нам, ответственным «техникам», приходится этими глупыми докладами, — которые делу нисколько не помогают, а только образуют завал в портфелях и столах современных сановников, — отрываться от своей обыденной повседневной работы, в которой, в сущности, и есть творчество. А когда «творчество» не творится, так о чем же докладывать? Дали извозчику воз, ему бы везти его на место, а ему говорят: нет, погоди, пиши доклад, сколько ты везешь, на чем, куда, как привезешь, что дальше будешь делать. Вот и пишут доклады, — «а воз и ныне там». Глупо и постыло!

Дочь купила вязаную шерстяную куртку до колен, цена коих в разумные времена — 10 р., а теперь заплатила за нее 40.000 р.

За последние дни отважился побывать в театрах. 2 раза был в саду «Эрмитаж» (Каретный ряд). В первый раз был в так называемом «Летнем театре», где шли разные миниатюры, прославляющие деяния коммунистов, и в заключение — одноактная оперетка Лекока «Рыцарь без страха и упрека», очень живо разыгранная студией Художественного театра. Артисты молодые, со звонкими голосами, а в миниатюрах отличался коршевский актер Бахметьев, по всем данным очень талантливый. Сидели в этом театре в первом ряду, каковое место стоит 600 р. Я, конечно, не решился бы заплатить столько денег за сравнительно малое удовольствие, но мой бесшабашный сынок только что, должно быть, получил жалование, ну и отсыпал такую махину денег (места подешевле все уже были проданы; кажется, самое дешевое место и то стоит 200 р.). Во второй раз пошли в «Закрытый театр», где смотрели комедию Скриба «Стакан воды», разыгранную артистами Малого театра. Великолепно играли А. И. Южин, Е. К. Лешковская и А. А. Яблочкина. Но, Боже мой, — какие они все стали старые, а давно ли, кажется (лет 35 тому назад), они были такими красавцами, такими свежими, юными. Впрочем, они и сейчас еще милы и бодры, но зачем эти предательские морщины, испортившиеся фигуры, надтреснутые голоса? Ни грим, ни костюмы, ни высококлассная артистическая техника, — ничто не укрыло от меня того, что им всем уже под 60, и что мне самому уже не 20, не 30, не 40, а много больше. Сегодня уже мы пошли в электрический театр, где тоже, я, по крайней мере, очень давно не был. Об этом сеансе нечего и писать. Картина русская, давнишняя, никаких знаменитостей на экране не прошло. Места теперь в электричке тоже кусаются: одиночное место 50 или 70 р., ложа 450 р.

На «Стакан воды» удалось достать «дешевые» места в 20-м ряду партера по 350 р. за место.

В этот же день в Зеркальном театре «Эрмитажа» выступал в «Севильском цирюльнике» сам Шаляпин. Громаднейшие деньги платят за слушание его, или за погляденье. Мы слышали около входа такой торг покупателя с продавцом: «Сколько стоит такой билет?» (Вероятно, в кассе не купленный, а полученный какой-нибудь организацией.) — «7.000 р.» — «Да ведь в кассе он стоит только 2.000 р.» (Примечайте, до чего возросли даже «твердые» цены.) — «Ни копейки меньше — 7.000.» Так и не уступил, да и не следовало. Покупатели нашлись другие и 7.000 р. заплатили не поморщась.

«Наши за границей», т. е. Красин и Каменев, представлялись Ллойд Джорджу и услыхали от него, что без заключения перемирия с поляками никаких разговоров Англия с Каменевым и Красиным вести не будет, и мало того, Антанта возобновляет блокаду России и пропускает через Данциг снаряжение и амуницию для польской армии. Об этом вышло в свет сообщение самого Чичерина, как будто во лжи еще не уличенного. Сообщение заканчивается признанием, что настоящее положение не радует наше иностранное ведомство, что оно очень опасно для Советской России. Не последняя ли это угроза нашим правящим большевикам? Подействует ли она на них? Чего доброго, они рассорятся с Антантой, что называется «вдребезги», и пугнут ее самое бряцаньем своего красного оружия. Впрочем, поживем — увидим!

2/15 августа.Погода несколько изменилась: сделалось прохладнее, выпадают дожди. Но что-то нет гроз; за все лето я слышал не более 5-10-ти громовых раскатов очень небольшой силы.