Борис Барков - Однажды Сталин сказал Троцкому, или Кто такие конные матросы. Ситуации, эпизоды, диалоги, анекдоты

— Коса вашего величества криво лежала. Я позволил себе выпрямить ее!

— Хорошо сделал, — сказал государь. — Но все же ты мог сделать это осторожнее!

На том все и закончилось.

Приближенный Павла I А.П. Башуцкий рассказывал о случае, приключившемся с ним. По званию камерпажа он в дни своей молодости часто дежурил в Зимнем дворце. Однажды он находился с товарищами в огромной Георгиевской зале. Молодежь расходилась, начала прыгать и дурачиться. Башуцкий забылся до того, что вбежал в бархатный амвон под балдахином и сел на императорский трон, на котором стал кривляться и отдавать приказания. Вдруг он почувствовал, что кто-то берет его за ухо и сводит со ступеней престола. Башуцкий обмер. Его выпроваживал сам государь, молча грозно глядевший. Но должно быть, обезображенное испугом лицо молодого человека его обезоружило. Когда все пришло в должный порядок, император улыбнулся и промолвил:

— Поверь мне! Совсем не так весело сидеть тут, как ты думаешь.

Фаворит Павла I граф Иван Павлович Кутайсов, бывший цирюльник государя, шел по коридору Зимнего дворца с Суворовым, который, увидя истопника, остановился и стал кланяться ему в пояс.

— Что вы делаете, князь, — сказал Кутайсов Суворову, — это истопник.

— Помилуй бог, — сказал Суворов, — ты граф, я князь; при милости царской не узнаешь, что это будет за вельможа, то надобно его задобрить вперед.

Сразу после убийства Павла I по Петербургу проскакал гусар с криком:

— Теперь все дозволено!

И народ бросился обмывать смерть помазанника.

Необыкновенной рассеянностью славился Федор Андреевич Остерман. Однажды к Остерману на обед поехал Кутайсов. В гостиной Остермана уже собралась вся знать Москвы. Кутайсов вошел. Остерман как увидел незваного гостя, тотчас с приветствием пошел навстречу ему, усадил его на диван и, разговаривая с ним, через слово величал ваше сиятельство, ваше сиятельство… Долго ждали обеда… Наконец камердинер доложил, что кушанье подано.

— Ваше сиятельство! — сказал Остерман Кутайсову. — Извините, что я должен оставить вас. Теперь я отправлюсь с друзьями моими обедать. — И приветливо обращаясь к другим гостям, проговорил: — Милости просим!

После насильственной смерти отца Павла I Александр I был в растерянности. Он спросил у своего приближенного, что ему сказать, когда он выйдет к офицерам-гвардейцам, совершившим переворот. Придворный посоветовал:

— Скажите, что все будет как при бабушке. А потом будете делать что захотите.

Александр так и сделал.

При восшествии императора Александра I на престол все лица, заключенные в предшествовавшее царствование в Петропавловскую крепость, были освобождены. Один из арестантов, оставляя каземат, написал на дверях его: «Свободен от постоя». Об этом донесли государю. Он улыбнулся и заметил, что следовало бы прибавить к надписи слово «навсегда».

Одному чиновнику долго не выходило представление о повышении чином. В приезд императора Александра I он положил к ногам его следующую просьбу:

Всемилостивый император, Аз коллежский регистратор, Повели, чтоб твоя тварь Был коллежский секретарь.

Государь подписал: «Быть посему».

Александр I, следуя примеру своей бабушки Екатерины II, надеялся сблизить русских с поляками свадьбами. Он убедил польскую княгиню Радзивилл выйти замуж за генерала А.И. Чернышева, который был убежден, что он герой, что все наши победы — его победы…

В Петербурге княгиня обратилась к государю:

— Ваше величество, может ли женщина развестись с мужем, который ежедневно понемногу ее убивает?

— Конечно.

— Так вот, государь, Чернышев морит меня скукой. — И преспокойно отправилась в Варшаву.

Атаман Донского казачьего войска, генерал граф Платов носил всегда не вполне белый галстук. Император Александр I заметил ему это:

— Белый галстук может быть и поопрятнее.

— Вспотеешь, так можно вымыть, — отвечал граф.

Известный любитель художеств граф Александр Сергеевич Строганов, пожелав услышать перевод «Илиады» Гомера, пригласил для этого к себе ее переводчика Николая Ивановича Гнедича. После угощения началось чтение, и старый граф вздремнул. Гнедич читал очень выразительно, в одном месте кто-то из героев говорит: «Ты спишь…» Слова эти Гнедич произнес так громко, что Строганов в испуге вскочил и стал уверять, что он не спит, а слушает.

Известный собиратель народных песен и сказаний П.И. Якушин страдал пристрастием к спиртным напиткам. Однажды его пригласил на завтрак граф Строганов.

Якушин явился к нему уже навеселе.

— Да вы, кажется, уже позавтракали? — с улыбкой спросил граф.

— Позавтракать не позавтракал, а чуточку выпил!

— Что же мы теперь будем делать? — спросил граф.

— Выпьем еще чуточку, — ничуть не смутившись, отвечал Якушин.

Будучи в России, французская писательница Жермена де Сталь сказала Александру I:

— Глядя на вас, я понимаю русских, что они не очень тянутся к Конституции.

— Даже если вы правы, вы уповаете на исключение, а не на правило.

Император Александр I захотел иметь попугая и получил его в подарок от гофмаршала Нарышкина, к которому часто и запросто хаживал некто Гавриков, младший директор Петербургского заемного банка, которому хлебосольный хозяин всякий раз приказывал подавать пунш — любимый напиток гостя. Однажды перед Пасхой к государю явился докладчик со списком награждаемых, и при словах «статскому советнику Гаврикову» смышленый попугай неожиданно заорал:

— Гаврикову пуншу, Гаврикову пуншу!

Против фамилии награждаемого чиновника государь собственноручно дописал: «Гаврикову пуншу!»

Император Александр I, встретив пьяного солдата, шляющегося по Петербургу, крикнул:

— Стань назад!

То есть на запятки саней. Государь хотел лично доставить его на гауптвахту.

Солдат уместился на задок и смело заговорил с императором:

— Ваше величество, времена-то как переменчивы: в двенадцатом году вы все, бывало, приказывали: «Ребятушки, вперед», а теперь по-другому: «Ребятушки, назад!»

Государь улыбнулся и простил солдата.

В сражении при Монмартре 1815 года особенно отличился граф Ланжерон. По этому случаю через несколько дней Александр I устроил обед, на который тот был приглашен. За столом император неожиданно обратился к графу и громко сказал: