Моисей Кроль - Страницы моей жизни

Если первые евреи, поселившиеся в Харбине, довольствовались Талмуд-Торой, то есть начальной школой, где их дети обучались древнееврейской грамоте и Библии, то, когда еврейская община там разрослась, был создан целый ряд других учреждений – детский сад, профессиональная школа, музыкальная школа и гимназия, которая помещалась в прекрасном здании, выстроенном общиной на собранные для этой цели крупные пожертвования.

Была также расширена программа занятий в Талмуд-Торе, и при ней открыты особые профессиональные курсы.

В то же время еврейская община в Харбине обзавелась целой сетью прекрасно поставленных благотворительных учреждений.

Женский благотворительный кружок оказывал всякого рода помощь, в том числе и трудовую, неимущим или малоимущим еврейским женщинам. Была устроена дешевая столовая, которая велась образцово.

Создана была специальная организация по выдаче нуждающимся в кредите лицам беспроцентных ссуд (Гмилус хесед), и это учреждение своей плодотворной деятельностью завоевало себе большие симпатии всего харбинского еврейского населения.

Когда я приехал в Харбин, еврейская общинная жизнь кипела ключом. Февральская революция, нашедшая горячий отклик и в русифицированном Харбине, точно вдохнула в еврейские общинные учреждения новую энергию и новые силы.

До 1917 года делами еврейской общины ведало духовное правление, но после революции еврейское население Харбина явочным порядком избрало Общинный совет, который взял в свои руки руководство всей общественно-правовой жизнью евреев. Избранный на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования и с применением начала пропорциональности, этот совет представлял собою в миниатюре народное собрание, в состав которого входили делегаты от всех существовавших в Харбине еврейских политических партий и даже оттенков партий. Помню, что Общинный совет состоял из 12 сионистов, 4 цейресионистов (имели некоторое тяготение к социалистам-революционерам), 3 поалей-ционистов, 10 бундистов, 4 ортодоксов и 2 членов фолкс-партай.

Так как сионистическое течение было представлено в Общинном совете наибольшим числом делегатов, то председателем совета был избран горячий сионист доктор А.И. Кауфман, человек большой энергии, талантливый оратор и хороший организатор.

Заседания Совета были открыты для публики, и проходили они всегда с огромным оживлением. Этому оживлению много содействовали часто разгоравшиеся на них прения между сионистами и бундистами. Существовавшие между этими двумя партиями серьезные разногласия как идеологического, так и тактического характера предопределяли и различный подход их к решению целого ряда конкретных вопросов еврейской общинной жизни.

Не удивительно поэтому, что почти каждый более или менее серьезный вопрос, стоявший на повестке, вызывал дебаты, иной раз носившие довольно страстный характер. И часто совещания Общинного совета напоминали скорее «бурные» собрания парламента, нежели спокойные заседания органа местного самоуправления. И сионисты, и бундисты, конечно, хорошо понимали, что они вносят в свои прения слишком много «политики», но они смотрели на свои выступления как на особую форму пропаганды, благо публика их слушала с захватывающим интересом, а через эту публику они косвенно влияли и на широкие слои еврейского населения.

Надо, однако, заметить, что органическая работа Общинного совета почти ни в какой степени не страдала от того, что на заседаниях его уделялось довольно много времени дебатам общего характера, так как конкретные мероприятия, намечавшиеся советом, проводились в жизнь особыми комиссиями, в которых работа велась с большой энергией и серьезностью. Таких комиссий было при общинном совете четыре: культурно-просветительная, социальной помощи, хозяйственная и финансовая. Я участвовал в занятиях комиссий социальной помощи и культурно-просветительной и сохранил очень хорошую память как о результатах деятельности этих комиссий, так и о товарищах, с которыми я совместно работал.

Но достижениями Общинного совета и его комиссий далеко не исчерпывался актив еврейской общественности в Харбине. Партийные организации и даже группы в свою очередь проявляли свою творческую энергию в самых разнообразных формах. С особым жаром, я сказал бы, даже с пафосом вели культурно-просветительскую и политическую работу сионисты. Их лидеры, доктор Кауфман и Равикович, были неутомимы. Сионистский партийный центр уделял особенное внимание политическому воспитанию молодежи: ее интерес к сионистической проблеме и к Палестине поддерживался лекциями, докладами, торжественным соблюдением еврейских праздников и т. д. Харбинские сионисты издавали еженедельный журнал «Еврейская жизнь», который не блистал литературными талантами, но все же по мере сил его сотрудников освещал местную жизнь и трактовал общие еврейские проблемы, конечно, всегда в свете сионизма и исходя из сионистической идеологии. Руководство занятиями в гимназии, о которой я писал выше, было также в руках сионистов.

Развили также весьма интенсивную деятельность бундисты. В Харбине еврейских рабочих было очень немного, поэтому сфера влияния бундовской организации была весьма ограничена. Все же политический и общественный удельный вес бундистов в Харбине был весьма значителен, благодаря тому что лидеры этой организации, Л.Д. Эпштейн, Маиофес и другие, с большой энергией, настойчивостью и знанием дела отстаивали свои идейные позиции и весьма успешно вели свою пропаганду. Бундисты также имели свой клуб, «ималдаг», где читались доклады и лекции на самые жгучие темы, а также происходили дискуссии, привлекавшие очень много публики.

Так, представители двух партий, имевших в дореволюционной России такой большой резонанс в широких кругах еврейского населения и ведших за собою огромные массы преданных им последователей, продолжали свою деятельность на Дальнем Востоке, на чужбине, где евреев была сравнительно горсточка. И это было возможно только потому, что харбинские евреи сохранили нетронутыми и дух, и психологию, и навыки, и чаяния, коренившиеся у них на прежней родине, в России.

Не могу не отметить, что, несмотря на острые антагонизмы, существовавшие между харбинскими сионистами и бундистами, и несмотря на партийные пристрастия, которые нередко проявляли друг к другу и те и другие, ко мне обе стороны относились с большой терпимостью. Эта терпимость заходила так далеко, что харбинская сионистская молодежь предложила мне прочесть цикл лекций «о сущности социализма», а бундовский центр попросил меня прочесть в их клубе несколько лекций о национальной автономии. Само собой разумеется, что я с величайшей охотой пошел навстречу и сионистам и бундовцам, и должен сказать, что с особенным чувством вспоминаю, какую благодарную аудиторию я имел в лице бундовской публики и в лице юной сионистической молодежи.