Виктор Петелин - Мой XX век: счастье быть самим собой

«Жизнь состоит из сплошных открытий» – эти слова бывалого человека могут служить эпиграфом, настолько точно они передают смысл всех эпизодов повести.

Перед нами постепенно вырисовывается сложный характер деревенского мальчишки. Жизнь потчевала его не только хлебом, была полна добра и света, радостью новых открытий, неожиданными и неизведанными чувствами. Зло, несправедливость тоже встречались на его пути. И своим детским сердчишком он уже понимал, где правда и справедливость, а где грубость и насилие.

Много раз Виктор Астафьев вспоминает войну, которая принесла горе и страдание в каждую семью. И пытается понять, почему же русский человек, вынесший на своих плечах непомерные тяжести, не озлобился, духовно не поистратился, не растоптал в душе своей стремление к добру и справедливости. Почему живут в душе русского человека неистребимая совестливость, простота и какое-то непостижимое спокойствие даже тогда, когда на него наваливается беда, способная растоптать все лучшее в человеке.

Бабушке и всей ее семье пришлось пережить страшный голод, придавивший все село. «Замолкли песни, заглохли свадьбы и гулянки, притихли собаки, не стало голубей... Сразу захмурели и словно бы состарились дома, углы у них были, как челюсти у голодных людей, сухи и костлявы». Все, что было, променяли на хлеб, даже бабушкину «смертную одежку», бережно хранимую ею для последнего часа своего. Оставалась только машинка «зингер», на которой Екатерина Петровна обшивала чуть ли не полсела. И до тех пор, пока машинка оставалась в доме, у всех в деревне теплилась надежда, что как-нибудь смогут выкрутиться из тяжелого положения.

Но «черный день» наступил. Золотые сережки – последнее, что осталось от матери Витьки, – отвезли в торгсин, лишь бы выходить парнишку, спасти его от голодной смерти. Потом дед пошел пилить дрова в сельсовет, и на заработанные им деньги бабушка купила в городе каравай хлеба, оказавшийся с мякинной начинкой. Горе великое пережили дед и бабушка, и не столько оттого, что оказались обманутыми, а скорее оттого, что есть на свете обманщики, способные наживаться на горе и нужде людской. Лучше бы не дожить до этих дней, чем видеть такое злодейство и жульничество. Но даже и не эта черта бабушкиного характера привлекает здесь внимание. По дороге она подобрала щенка, которого выбросили околевать, ведь голод был по всей округе. А бабушка подобрала. Самим есть нечего, а накормила его. Только что горько плакала, проклиная обманщиков, а через некоторое время с какой-то детской беспомощностью улыбнулась, глядя на щенка, захлопотала, постепенно входя в привычной ритм домашней работы. А маленький полуголодный Витька узнал от бабушки еще одну святую заповедь русского человека: «Добро человеческое никогда не пропадет. И человека, и животину жалеть надо».

Горькое, печальное в этой истории сменяется юмором, веселым смехом, который вызывает у читателя рассказ о Шарике, «лукавой, глупой и преданной собаке».

«Осенние грусти и радости» – это рассказ о заготовке капусты на долгую сибирскую зиму. Труд великий, но радость и веселье сопровождают его. Катерину Петровну в деревне любят за доброту, справедливость, за то, что поделится последней хлебной коркой, за ясный, светлый ум – дурного уж никогда не присоветует, за трудолюбие и мастеровитость в каждом деле, за большое, щедрое сердце, которое обо всех болело и болит. И после каждого трудового дня Катерина Петровна охает, вздыхает, думает о близких и дальних родных, беспокоится о чем-то, переживает. Умаялась старая, да так, что не знает, куда и руки положить. И еще одну святую заповедь нашего народа узнает маленький Витька в тот тяжелый трудовой день: «В любом деле не слово, а руки всему голова. Рук жалеть не надо. Руки, они всему скус и вид делают. Болят ночами рученьки мои, потому как не жалела я их никогда...»

С грустью вглядывается Виктор Астафьев в деревенскую «смешную фотографию», смешную, может быть, потому, что уж больно бедновато одеты ребятишки и девчонки, хотя и собирали для них со всей деревни, старались не ударить «лицом в грязь» перед приезжим фотографом. Эта фотография оживила в памяти и образ первого учителя. Не удалось вспомнить ни имени, ни фамилии, но навсегда запомнилось его доброе, приветливое лицо, его мужество, с которым он бросился на змею, ограждая от опасности ребятишек, когда он вышел на лесную прогулку. Таким его запомнил Виктор Астафьев: всегда готовым «броситься вперед и оборонить своих учеников, помочь им в беде, облегчить и улучшить людскую жизнь». Вспомнилось и другое: бережное и трогательное отношение всего деревенского люда к этой замечательной супружеской паре учителей.

Учитель так и не узнал, кто привез ему воз дров, хотя вся деревня знала об этом. А бабы принесут то кринку молока, то сметанки, то творогу, да вроде бы у них и «забудут». «Ребеночка доглядят, полечат, если надо, учительницу необидно отругают за неумелость в обиходе с ребенком. Когда на сносях была учительница, не позволяли бабы ей воду таскать с Енисея».

Глядя на эту «смешную фотографию», Виктор Астафьев представил себе свою деревенскую жизнь, деревенский люд, который его окружал и помогал расти таким же добрым, честным, бескорыстным, трудолюбивым, мужественным и бесстрашным. Даже дядя Левонтий, беспробудный пьяница, предстает совсем в другом свете. Он бросил пить и дебоширить после разговора с учителем, который с ним «по-людски» поговорил. Молодой учитель нашел ключ к сердцу этого человека: давненько на него махнули рукой и никто с ним обычно не разговаривал «по-людски». Вот причина душевных перемен в дяде Левонтий.

Добрым, сильным, душевным, крепким предстает деревенский человек в повести «Последний поклон» Виктора Астафьева. Чужая беда становится близкой, и обостренное отношение к чужому горю – пожалуй, самая характерная черта Виктора Астафьева. Кеша («Где-то гремит война») точно выражает сущность главного героя: «Всегда ты за всех мучаешься. Оттого жить тебе тяжельше всех нас». Эта черта перешла к нему от бабушки, Катерины Петровны. Вмешиваться в чужие дела, помогать устраивать их, переживать вместе с людьми горе и радости – основная черта бабушкиного характера. И ей было «тяжельше» других, и Виктор Астафьев близко к сердцу принимал чужую беду. Если в первых новеллах главным героем была бабушка, в своих действиях и поступках, со своими мыслями, переживаниями, чувствами, а Витька только рядом с ней, словно воспринимая от нее уроки жизни, то в повести «Где-то гремит война» он чуть ли не впервые выходит на первый план и становится «самостоятельным» героем произведения, словно бы отвечает на вопрос читателей: чему ж, посмотрим, научила тебя бабушка, кого воспитала в тебе, что передала. Раньше если и случалась беда, то он твердо знал, что бабушка выручит, она такая, не оставит в беде. А на этот раз ему пришлось все делать самому, да еще в такое время, когда во всех уголках нашей страны гремит война. Всюду и везде трудности большие, горе великое испытывал народ. Большое горе вошло и в дом тетки Августы, и она «слезно молила» Виктора навестить ее. И вот он пошел в родную деревню.