Елена Егорова - «Приют задумчивых дриад». Пушкинские усадьбы и парки

Анна Петровна тогда старалась всячески привлечь внимание Пушкина: однажды каталась с ним на лодке, подарила в знак благодарности за посвящённые ей стихи кольцо, приняла от него перстень в качестве ответного подарка. С ревностью писала она об ухаживаниях поэта за А.А. Олениной. Может, действительно была между Керн и Пушкиным та интимная связь, о которой поэт писал Соболевскому. Однако всё это отстояло очень далеко от ярких чувств к ней поэта, которые летом 1825 года способствовали рождению шедевра «Я помню чудное мгновенье…».

А.В. Марков – Виноградский.

Фото. 1860–е гг.

Последующие годы принесли Керн не только много горя, испытаний, но и долгожданную любовь, верную и счастливую. Жила она в материально стеснённых обстоятельствах, потеряла мать, двух младших дочерей – Александру и Ольгу. Пережила Анна Петровна несколько сердечных драм, пока в конце 1830–х годов горячая любовь не связала её с троюродным братом Александром Васильевичем Марковым – Виноградским (1820–1878), за которого она вышла замуж в 1842 году после смерти Е.Ф. Керна. Несмотря на то что муж был её на 20 лет моложе, он до самой смерти благоговел перед нею и очень любил. Его «Дневник» наполнен самыми нежными воспоминаниями:

«Я помню приют любви, где мечтала обо мне моя царица… где поцелуями пропитан был воздух, где каждое дыхание её было мыслью обо мне. Я вижу её улыбающуюся из глубины дивана, где она поджидала меня… Никогда я не был так полно счастлив, как на той квартире!» (25 марта 1850 года);

«Благодарю тебя, Господи, за то, что я женат! Без неё, моей душечки, я бы изныл скучая. Все надоедает, кроме жены, и к ней одной я так привык, что она сделалась моей необходимостью! Какое счастье возвращаться домой! Как тепло, хорошо в её объятьях. Нет никого лучше, чем моя жена» (3 ноября 1849 года) 58.

Марковы – Виноградские жили в материальном отношении очень скромно: ни Александр Васильевич, ни позднее сын Александр Александрович, родившийся до заключения официального брака в 1839 году, не смогли сделать успешной карьеры, несмотря на свои таланты. Нужду помогали переносить тёплые отношения в семье. 9 января 1852 года Анна Петровна писала золовке Е.В. Бакуниной: «Бедность имеет свои радости, и нам всегда хорошо, потому что в нас много любви. За всё, за всё благодарю Господа! Может быть, при лучших обстоятельствах мы были бы менее счастливы» 59.

В старости, как многие люди, Анна Петровна была не лишена всяческих странностей и тщеславия. Об этом поведал миру В.Д. Рокотов, в доме которого Марковы – Виноградские жили в конце 1860–х годов. Перепечатывая рассказ Рокотова из журнала «Север» за 1892 год в «Историческом вестнике» за 1899 год, В. Тихонов замечает: «Как видите, не особенно привлекательными красками г. Р – в рисует старушку А.П. Керн, а между тем посмотрите, как заботливо, бережливо и даже любовно относится к ней её муж, человек далеко ещё не старый, во всех отношениях порядочный, умный и образованный. За что? Былая красота уже утрачена, прежнюю грацию сменило неряшество, изящную кокетливость – старческое брюзжание… Нет, надо полагать, что была в Анне Петровне какая – то внутренняя, духовная привлекательность… Одной красоты мало. Красотой можно увлечься, обезуметь от страсти, но страсть быстро гаснет, как только исчезнет красота. А Анну Петровну любили до самого преклонного возраста» 60.

В конце 1850–х – начале 1860–х годов А.П. Маркова – Виноградская написала и опубликовала очень ценные, интересные и достоверные, за исключением нескольких мелочей, мемуары об А.С. Пушкине, А.А. Дельвиге, В.Д. Веневитинове, М.И. Глинке и других выдающихся людях, с которыми свела её судьба. Стараясь быть до конца правдивой, она не скрыла одного обстоятельства, связанного с вручением ей Пушкиным стихотворения «Я помню чудное мгновенье…» 19 июля 1825 года: «Когда я сбиралась спрятать в шкатулку поэтический подарок, он долго на меня смотрел, потом судорожно выхватил и не хотел возвращать; насилу выпросила я их опять; что у него промелькнуло тогда в голове, я не знаю».

В отличие от самой мемуаристки, пушкиноведы взялись на разные лады интерпретировать поведение Пушкина. Так, академик Н.Н. Скатов пишет: «Сейчас с большой долей уверенности можно предположить, что же «промелькнуло тогда в голове поэта». Не промелькнуло ли опасение, что эти стихи будут приняты Анной Петровной и другими за её портрет и «облик» и за историю их отношений? А ведь так и случилось. Иной раз стихотворение даже печатают под названием «А.П. Керн» 61.

Такого же мнения придерживается и Н.В. Забабурова. Развивая совершенно справедливую мысль Б.В. Томашевского о неправомерности чисто биографической трактовки стихотворения «Я помню чудное мгновенье…», она пишет: «Может быть, и сам Пушкин, передавая Анне Керн свой дар, вдруг понял, что его стихотворение с этого момента получит иное, в сущности ложное и неполное, толкование, и потому усомнился и даже внутренне воспротивился своему порыву? Но было поздно. А стихи эти сделали из Анны Керн живую легенду, и пушкинская строчка «Я помню чудное мгновенье…» даже выбита на её надгробии» 62.

Нам представляется маловероятным, чтобы поэт во время прощания с очаровавшей его женщиной думал о толковании своего стихотворения читателями. Судя по его письму к Анне Николаевне Вульф от 21 июля 1825 года, в этот момент Пушкин был охвачен чувством досады, что не он, а Алексей Вульф поедет провожать А.П. Керн и её родственниц до ближайшей станции. Логичнее предположить, что поведение Пушкина объясняется своего рода кокетством «четырнадцатилетнего мальчика» и что он вырвал у Анны Петровны листок со стихотворением, чтобы заставить её подольше уговаривать его вернуть подарок и тем привлечь особое внимание к собственной персоне. В пользу этого говорит и сама форма преподнесения стихов среди неразрезанных листов первой главы «Евгения Онегина». Впрочем, наверняка утверждать это мы не берёмся.

Третья версия заключается в том, что стихи попали к Анне Петровне совершенно случайно и предназначались другому адресату. С.Г. Ржеутский в рамках версии о «потаённой любви» Пушкина к императрице Елизавете Алексеевне Романовой, супруге Александра I, пишет: «Елизавету Алексеевну с ходу влюблявшийся Пушкин – лицеист впервые увидал в Царскосельском парке 63. И был поражён её красотой… Прошли годы… Создано «Чудное мгновенье». Его Пушкин считал всплеском чистого и красивого юношеского чувства и после него не написал больше ни одного посвящения своей тайной любви. Он тщательно скрывал подлинного адресата своего посвящения, поскольку, узнай об этом общество или Александр I, последствия могли оказаться самыми печальными.