Елена Егорова - «Приют задумчивых дриад». Пушкинские усадьбы и парки

Императрица Елизавета Алексеевна.

Худ. Я. Орт

При краткой встрече Александра Пушкина с Анной Керн в Михайловском 64, куда она заехала, оригинал стихотворения случайно оказался в её руках. Она долго упрашивала Пушкина отдать ей это «любовное послание», хотя оно не имело к ней никакого отношения. Поэт готовился передать сложенный вчетверо лист бумаги, вложенный в только что увидевшую свет первую главу «Евгения Онегина» (своё необычное послание) лично Елизавете Алексеевне, которая должна была проезжать в Таганрог через Псковскую губернию и на почтовой станции Опочка остановиться на моление. Накануне Карамзин прислал Пушкину письмо, в котором сообщал о том, что Елизавета Алексеевна очень интересуется его новыми произведениями 65.

Но всё расстроила Керн. Пушкин поступил правильно, отдав это стихотворение своей гостье. Если оно посвящено не Керн, размышлял он, то кому же? Начнут докапываться, что – де и как – де, а в литературных кругах и салонах быстро сплетут интригу…» 66.

Рассуждения Ржеутского, на наш взгляд, неубедительны. Поведение Пушкина в этой версии выглядит, по меньшей мере, странным. Для чего и от кого было поэту прятать листок со стихотворением, где имя адресата не указано, в неразрезанный экземпляр своей поэмы? Неужто чтобы тут же «случайно» подхватить его и преподнести А.П. Керн? Зачем вообще было заранее, почти за два месяца до предполагаемой встречи готовить «послание» к Елизавете Алексеевне, которая останавливалась на станции Ашево близ Святогорского монастыря 6 сентября 1825 года? Серьёзно больная императрица во время своего переезда никого не принимала, кроме самых приближённых особ. Отношения Пушкина с нею вовсе не были близкими. Вряд ли опального поэта допустили бы к ней. 6 сентября довольная спокойной обстановкой Елизавета Алексеевна писала своей матери: «Никаких визитов, никаких записок, на которые нужно отвечать, никого, кто бы постоянно отвлекал по пустякам» 67. Ни пря-мых, ни косвенных свидетельств о встрече Пушкина и Елизаветы Алексеевны во время её путешествия в Таганрог не имеется.

Наивны рассуждения Ржеутского и о возможных интригах в литературных салонах по поводу адресации стихотворения к Елизавете Алексеевне и грозной реакции на это Александра I, как и предположение о том, что императрица не только была поклонницей творчества влюблённого в неё Пушкина, но и «тоже его тайно любила».

Сторонницей адресации стихотворения «Я помню чудное мгновенье…» к Елизавете Алексеевне является увлёкшаяся пушкиноведением писательница К.П. Викторова 68. Она пытается доказать, что императрица Елизавета Алексеевна была «утаённой любовью» Пушкина, причём её образ нашёл самое широкое отражение в произведениях поэта. В рамках этой версии К.П. Викторова относит стихотворение «Я помню чудное мгновенье…» к Елизавете Алексеевне, указывая на его связь со стихами «К ней», по мнению писательницы, тоже обращёнными к императрице. Других обоснований своего утверждения Викторова не приводит, строя аргументацию на неубедительном доказательстве, что к Анне Керн стихи не имеют никакого отношения. Вся работа написана как бы «в пику» исследованиям «академистов». Комментируя ситуацию при вручении стихотворения Анне Керн, писательница без тени сомнения пишет: «Нашла вчетверо сложенный листок и сказала: «Это мне подарок, спасибо». «Но позвольте!» – вот что хотел сказать Пушкин».

Викторова склонна каждую строчку стихотворения трактовать буквально, с примитивно – биографической точки зрения. Например, к стиху «Рассеял прежние мечты» её пояснение таково: «Что же, Пушкин непрестанно с 1819 года о ней (т. е. о Керн) «мечтал»?». В «доказательствах» писательницы вообще содержится множество грубых ошибок и неточностей 69, необоснованных атрибуций 70и прочих «перлов».

Императрица Елизавета Алексеевна (1779–1826), урождённая принцесса Луиза – Мария – Августа Баденская, действительно была очень красивой и достойной, хотя и небезгрешной по молодости женщиной с нелёгкой судьбой. В 1810–е годы она выглядела весьма моложавой и привлекательной, при посещениях Лицея очень непринуждённо и приветливо обращалась с лицеистами и профессорами, умея каждому сказать доброе слово. В лицейские и первые послелицейские годы поэт был очарован ею, как, впрочем, и некоторыми другими дамами бальзаковского возраста: Е.А. Карамзиной, Е.И. Голицыной.

Сложное, почти опальное положение Елизаветы Алексеевны при дворе и её смиренное поведение привлекали к ней внимание оппозиционно настроенной интеллигенции. В 1818 году А.С. Пушкин посвятил ей стихотворение «На лире скромной, благородной…», заканчивающееся такими строками:

Публикуя стихи в 1819 году в 10-й книге журнала «Соревнователь просвещения и благотворения» поэт дал им церемонное название: «Ответ на вызов 71написать стихи в честь Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Елисаветы Алексеевны». На наш взгляд, здесь речь идёт не об «утаённой любви» 72Пушкина, а, скорее всего, о благоговейном поклонении и восхищении перед императрицей.

Стихотворение «Я помню чудное мгновенье…» не имеет отношения к императрице Елизавете Алексеевне, прежде всего, потому, что сохранились автографы А.С. Пушкина, где поэт сам явно указал имя адресата своего шедевра – Анны Петровны Керн. Это два написанных рукой поэта перечня его стихотворений для двухтомного издания сочинений, вышедшего в 1829 году. Перечни происходят из собрания Л.Н. Майкова, ныне хранящегося в Пушкинском доме 73. Первый список Пушкин сделал на оборотной стороне чернового автографа стихотворения «Ещё дуют холодные ветры», датируемого маем – июнем 1828 года. Там стихотворение «Я помню чудное мгновенье…» обозначено так:

4 – Кернъ.

Смысл значков, которыми в этом списке поэт пометил каждое стихотворение, раскрыл Б.В. Томашевский в своей книге «Пушкин», вышедшей в Ленинграде в 1925 году. Знак «—» Пушкин поставил перед названиями лирических стихотворений. Послания и посвящения он пометил иначе. Таким образом, поэт сам указал жанр своего шедевра.

Второй перечень написан карандашом на обороте чернового письма к А.Х. Бенкендорфу от 27 апреля 1827 года. Девятым по счёту значится произведение «к Кернъ А.П.К.», в котором нельзя не видеть стихотворения «Я помню чудное мгновенье…», опубликованного во втором томе издания сочинений Пушкина 1829 года. Списки были составлены поэтом для себя, поэтому исключена возможность намеренного изменения им адресатов стихотворений.