Крис Кайл - Американский снайпер

«Ты все это видел», — сказал я Дауберу, смотревшему в бинокль.

Я дал им проехать еще около 150 ярдов, прежде чем выстрелил из моей винтовки.300 Win Mag. Даубер, наблюдавший за происходящим в бинокль, сказал, что все это напомнило ему сцену из фильма «Тупой и еще тупее» [116] «Тупой и еще тупее» (Dumb & Dumber) — американская кинокомедия 1994 года: история двух придурков Гарри Данна и Ллойда Кристмаса (в исполнении Джеффа Дэниэлса и Джима Кэрри), изобилующая откровенно примитивными, но тем не менее смешными шутками. . Пуля пробила первого боевика и вошла во второго. Мопед вздыбился и врезался в стену.

Я снял двоих одной пулей. Налогоплательщики должны быть довольны тем, насколько эффективно расходуются их деньги.

Результаты этого выстрела, впрочем, оказались довольно противоречивыми. Узнав о взрывном устройстве, армейцы прислали своих людей на его поиски. Но прибыли они только через шесть часов. Движение по улице оказалось полностью блокировано, и ни я, ни кто-либо другой не имел физической возможности все это время наблюдать за той дорожной колдобиной, куда боевики засунули СВУ. Еще больше осложнило ситуацию то, что морпехи остановили на той же дороге подозрительный самосвал, который мог быть заминирован. Движение встало окончательно, и, естественно, СВУ в этой суматохе испарилось.

В обычной обстановке это не было бы серьезной проблемой. Но за несколько дней до этого мы получили предупреждение: мопеды могут появляться в непосредственной близости от опорных пунктов за несколько минут до и через несколько минут после террористических атак, собирая разведывательную информацию. Мы попросили разрешить нам открывать огонь по любым мопедам. Начальство ответило отказом.

Наше командование, вероятно, подумало, что я специально убил этих скутеристов одним выстрелом, чтобы у начальства были неприятности по службе. Началось расследование, которое проводили представители военно-юридической службы JAG (Judge Advocate General), это некий аналог гражданской прокуратуры.

К счастью, свидетелей, видевших это происшествие, было более чем достаточно. Тем не менее мне пришлось отвечать на вопросы прокурора.

Тем временем инсургенты продолжали использовать мопеды, собирая с их помощью разведывательную информацию. Мы видели их практически в упор, мы уничтожали все запаркованные мопеды, обнаруженные в домах и во дворах, но больше мы ничего не могли сделать.

Возможно, юристы думали, что мы будем улыбаться и махать ладошками перед камерами.

Было бы трудно просто пойти и начать стрелять по людям в Ираке. С одной стороны, здесь всегда имелось множество свидетелей. С другой стороны, каждый раз, когда я убивал кого-то в Рамади, я должен был писать официальный рапорт снайпера об этом.

Я не шучу.

Это был рапорт (отдельный документ, не связанный с обычным рапортом, составляемым по результатам любого боестолкновения), касающийся только сделанных мною выстрелов и достигнутых при этом результатов. Это была весьма специфичная информация.

У меня был небольшой блокнот, куда я записывал дату, время, информацию об убитом, обстоятельства ликвидации, тип использованного боеприпаса, число сделанных выстрелов, расстояние до цели, свидетелей. Все эти данные необходимы были для составления рапорта, наряду с некоторыми другими деталями.

Вышестоящее начальство уверяло, что все это нужно, если вдруг будет расследование по поводу нарушения мною правил ведения боевых действий, но на самом-то деле я считаю, что они стремились прикрыть собственную задницу или задницу кого-то повыше.

Мы всегда точно знали, сколько уничтожено противников, даже в самых тяжелых боях. Один из наших офицеров сам обязан был фиксировать все подробности каждой ликвидации, а потом передавать их наверх. Нередко мы отчитывались о подробностях, фактически не выходя из боя. Это невероятно доставало. Один раз я даже сказал офицеру, настойчиво требовавшему от меня отчета о ликвидированном боевике, что это был ребенок, помахавший мне рукой. Такая вот нездоровая шутка, которой я хотел сказать «в гробу я вас всех видал».

Бюрократия войны.

Я не знаю точно, насколько широко были распространены официальные рапорты снайперов. Лично я впервые с ними столкнулся во время второй командировки, когда работал на Хайфа-стрит. Но тогда кто-то другой заполнял их вместо меня.

Я абсолютно уверен, что все это было ПЗ — прикрытие собственной задницы, или, в некоторых случаях, прикрытие высокопоставленной задницы.

Мы убивали врагов. В Рамади, где мы убили их великое множество, рапорты стали обязательными и подробными. Думаю, что командир или кто-то в штабе увидел цифры и сказал, что это может вызвать ненужные вопросы, и поэтому лучше как-то обезопасить себя.

Отличный способ выиграть войну — готовиться к оправданиям на случай победы.

Рапорты были для меня как гвоздь в ботинке. Я даже шутил, что теперь не стоит никого убивать. (Но, с другой стороны, это был единственный способ точно знать, сколько человек я убил «официально».)

Иногда казалось, что Господь придерживал их где-то до того момента, пока я не возьму винтовку.

«Эй, вставай».

Я открыл глаза и посмотрел на потолок со своей лежанки на полу.

«Давай поменяемся», — сказал Джей, мой БРО. Он провел за винтовкой на позиции около четырех часов, пока я ухватил немного сна.

«Хорошо».

Я оторвал себя от земли и пошел к винтовке.

«Ну? Что происходит?» — спросил я. Снайпер, покидающий пост, должен описать своему сменщику обстановку: что происходило за последнее время, на что обратить внимание и т. д.

«Ничего, — сказал Джей. — Я ничего не видел».

«Совсем ничего?»

«Совсем ничего».

Мы поменялись местами. Джей натянул свою бейсболку на нос, собираясь немного вздремнуть.

Я устроился поудобнее и взглянул в окуляр. Не прошло и десяти секунд, как в перекрестии прицела появился боевик с автоматом Калашникова. Несколько секунд я наблюдал за ним, чтобы убедиться, что он движется по направлению к американским позициям (то есть является законной военной целью).

Затем я выстрелил в него.

«Я тебя ненавижу», — пробурчал Джей, лежащий рядом на полу. Он даже не сдвинул свою бейсболку, не говоря уже о том, чтобы встать.

У меня никогда не было никаких сомнений в законности моих целей. Парни даже подначивали меня: о да, конечно, мы знаем Криса. У него специальный приборчик встроен в прицел: каждый, кого он видит, является законной военной целью.

Но, кроме шуток, мои цели всегда были очевидны, и конечно, каждый раз у меня было множество свидетелей.

Права на ошибку мы не имели. Если бы мы не выполняли четко все правила ведения боевых действий, нас бы тут же распяли.