Константин Сапожников - Уго Чавес

Когда президентский самолёт вернулся домой и приземлился в столичном аэропорту Майкетия, из его багажного отсека выгрузили только чемоданы с личными вещами. Корреспондентка подчеркнула: «Не было ни бамбуковой мебели, ни декоративных фарфоровых пагод, ни китайских ваз». Это ключевая фраза репортажа. Она напомнила об официальных визитах в Китай времён Четвёртой республики, когда подписывались соглашения «декоративного типа», а самолёт плотно загружался мебелью, фарфоровыми вазами и всем другим для украшения вилл и резиденций высших чиновников.

Почти через год после попытки апрельского переворота Чавес выдал замуж вторую дочь — Росу Вирхинию. Её избранником был «боливарианский» предприниматель Педро Мануэль Прието, племянник Хосе Луиса Прието, бывшего одно время министром обороны. Брачную гражданскую церемонию провели 14 марта 2003 года в резиденции Л а Касона, церковную — в молельне дворца Мирафлорес. Приглашены на это событие были родственники и близкие друзья, около двухсот человек. Журналистов и телевидение не пригласили.

«Социальные хроникёры», которых Чавес принципиально игнорировал, сбивались с ног, чтобы как можно больше разведать о событии, но без особого успеха, если не считать просочившейся информации о том, что медовый месяц молодые проведут на Кубе. Впрочем, небольшую сенсацию журналисты получили: впервые во дворце Мирафлорес появилась Нанси Кольменарес, мать Росы Вирхинии. «Свадьба была слишком интимной» — такой вывод об этом событии сделали «социальные хроникёры»(См. некоторые публикации об этой свадьбе: «Boda revolucionaria en Miraflores» (El Universal. 9.03.2003); «Se caso La Negrita» (La Razцn. 16.03.2003); «La boda fue demasiado intima» (El Nuevo Pais. 17.03.2003).).

Возможно, это семейное событие явилось своего рода «посланием» противникам режима: как бы вы ни старались, как бы вы ни злобствовали и ни мешали, вы обречены на бесконечную череду поражений, а у нас, у Чавесов, всё идёт своим чередом. Смуглянка Роса Вирхиния, «Негрита», всегда занимала особое место в отцовском сердце Чавеса, и он признавал это не раз. В 1997 году, когда Чавес вёл комментаторскую колонку в еженедельнике «Расон», он публиковал в ней письма, которые посылала ему Роса Вирхиния в тюрьму Яре.

Однако брачные узы Росы Вирхинии и Педро Мануэля оказались непрочными. Прошло два года, и они расстались, что огорчило Чавеса. По личному опыту он хорошо знал, что такое семейная неприкаянность и неустроенность. Впрочем, вскоре у Росы Вирхинии появился novio (жених) — известный тележурналист-боливарианец, профессор, специалист по международным вопросам Хорхе Арреаса.

Внешне Арреасу, типичного успешного представителя среднего класса, можно скорее отнести к оппозиционерам, borregos escuвlidos, чем к боливарианцам. Он находится в родстве (двоюродные братья) с непримиримым врагом Чавеса — Альберто Федерико Равеллем, директором телеканала «Глобовисьон». Арреасу легко принять за европейца из средиземноморской страны: он светлокож, хорошо сложен, волосы его коротко, по-военному, подстрижены, хотя в вооружённых силах Хорхе никогда не служил. В рядах оппозиции его воспринимают как «социального перебежчика», нередко, не без иронии, относят к bolivarianos cool, «крутым боливарианцам». Таких «перебежчиков», поддерживающих Чавеса, в Венесуэле всё больше и, разумеется, пропагандистский эффект от noviazgo Росы Вирхинии и Хорхе в пользу «режима» был бы огромен, но боливарианские СМИ из-за уважения к личной жизни Чавеса и членов его семьи эту тему никогда не поднимали.

Назначение Арреасы на пост президента Фонда Айякучо, занимающегося распределением государственных стипендий для учёбы в Венесуэле и за рубежом, оппозиция приняла без обычных выпадов в адрес Чавеса, хотя напрашивалось заклеймить это «непотизмом». Квалификация Арреасы, его соответствие этой должности не вызывали сомнений, как и его порядочность, объективность, щепетильность. В 2006 году Фонд распределил 15 тысяч стипендий, в 2007-м — почти 30 тысяч. В отличие от практики Четвёртой республики процесс назначения стипендий производится гласно, на основании конкурса, с соблюдением принципа социальной справедливости (даже индейцы не были забыты!). Арреаса изменил девиз Фонда, теперь он звучал так: «Формируем кадры для социализма».

В интервью, которые Арреасе часто приходится давать, не делая различия между «своими», боливарианскими СМИ, и оппозиционными, он только на один вопрос отвечает с предельной сдержанностью — на вопрос об отношениях с президентом: «Я близок к его семье, я жених одной из его дочерей, но не имею личных дружеских отношений с ним. Я его вижу, уважаю и искренне люблю»(В мае 2007 года Хорхе Арреаса и Роса Вирхиния заключили официальный брак и уже подарили Чавесу двух внуков. В 2011 году Хорхе Арреаса был назначен министром науки и технологии.).

Чавес старался следить за своим здоровьем, по военной привычке регулярно проходил медицинские обследования. По свидетельству его бывшего телохранителя Луиса Пинеды, президент был подвержен простудным заболеваниям, временами страдал от камней в почках и гастрита. Эмоциональные перегрузки, а их у Чавеса хватало, он снимал, когда это возможно, продолжительным сном, чтением, поездками в периферийные районы страны. В крайне редких случаях он пользовался белоголубыми пилюлями антидепрессанта — прозака.

Рекомендациями врачей Чавес не пренебрегал, хотя одну из них, звучавшую постоянно — сбросить лишний вес! — выполнял с трудом. Кулинарные вкусы Чавеса были просты. Он предпочитал традиционную народную еду, отвергая поджаренные тосты из «ватного» хлеба и завтраки «по-американски». Для него лучшей и здоровой едой были арепы из маисовой муки с привычной начинкой (белым сыром, чичарроном, колбасками чорисо или мортаделой) и крепкий венесуэльский кофе («лучший в мире!» — всегда утверждал Чавес).

Ещё в 1986 году Чавесу сделали операцию на глазах: удаляли катаракты. С тех пор очки всегда при нём, хотя публично он старался показываться в них как можно реже.

Периодические боли в позвоночнике были результатом неудачного приземления на парашюте в годы военной службы. Профилактическое лечение (с 2002 года) помогало забыть о перенесённой травме, но рецидивы случались. Именно с этим «чавесологи» связывали неожиданные перепады в настроении Чавеса: если он раздражителен, публично устраивает «выволочки» нерадивым министрам и в более жёсткой, чем обычно, форме угрожает врагам Боливарианской революции в стране и за её пределами, — это означает, что изматывающие боли вернулись.

Возможно, старые травмы, затушевав картину, не позволили вовремя распознать подкравшуюся страшную болезнь…

Имена врачей президента были засекречены по соображениям безопасности, но об одном из них венесуэльские СМИ писали много. Виртуоз лечения иглоукалыванием Луис Франсиско Чанг Ченг пользовал Чавеса ещё до его президентства. Познакомились они через общего друга в 1991 году на «китайской территории» — в непритязательном ресторанчике с китайской едой. С 1999 года Чанг Ченг регулярно посещал Чавеса в президентском дворце, чтобы проводить «успокаивающие» сеансы иглоукалывания. Гонораров с президента он принципиально не брал: «Он мой друг, мне стыдно брать с него деньги». Чанг Ченг фанатично был предан президенту, разделял его политические взгляды, а на стены клиники среди фотографий членов своей семьи поместил несколько его портретов. Чавес брал китайского друга с собой, когда в октябре 2000 года совершил официальный визит в КНР. Чанг Ченг выразил своё понимание личности Чавеса в таких словах: «У президента — китайское терпение. Он очень хороший, очень скромный человек. Если президент начинает сердиться, то это потому, что ему больно за то, что происходит в Венесуэле. Сегодня его ненавидят, но завтра им будут восхищаться»(Laura WefferCifuentes. El chaman presidential // TalCual. 24.05.2001.).