Валерий Шамбаров - Государство и революции

Какой-либо адекватной отдачей и в помине не пахло. В 1915 г., когда туго пришлось России - Германия переменила планы, решив сначала сломить ее, а уже потом взяться Францию, причем как раз в это время иссякли запасы оружия и боеприпасов (готовились-то на полгода) - никаких форсированных ударов и вообще активизации действий, чтобы оттянуть вражеские соединения с Восточного фронта, союзниками не предпринималось. Вот они-то считали себя вправе пожимать плечами: "Мы не готовы". И свои операции проводили только тогда, когда сами считали это нужным, когда их войска успевали восстановить боеспособность после прошлых боев, когда в требуемом месте сосредотачивались все необходимые силы и средства. И в отличие от крови русских солдат и офицеров, то и дело лившейся во имя помощи союзникам, западные поставки оружия и снабжения были отнюдь не бескорыстными. За каждую винтовку, каждый патрон, каждую пуговицу требовалась оплата золотом. Или скрупулезно подсчитывалась и записывалась в счет российского долга разве что с надеждой расплатиться потом за счет репараций с побежденных. (Кстати, это те самые "долги царского правительства", признания которых потребовали от нынешней России при вступлении в Совет Европы. Вот ведь, даже и после Второй мировой не постеснялись предъявить! Впрочем, "совесть" - понятие не юридическое...).

Ну а поскольку совсем не заметить чрезвычайных трудов и жертв восточной союзницы уже не получалось, ее подкармливали новыми обещаниями например, в конце 1916 г. все же расщедрились и подписали соглашение об удовлетворении России за счет Турции, посулили отдать ей Константинополь с проливами и некоторые территории в Закавказье (как нетрудно понять, и это обещание было нереальным - выше было показано, что получилось из попытки расчленить Турцию). А между тем, реальную политику союзников по Антанте очень трудно было бы назвать дружественной. Так, в Петрограде дипломаты западных держав весьма недвусмысленно поддерживали либеральную оппозицию, вовсю раскачивавшую тыл страны информационными войнами против царского правительства. А как же, речь ведь шла о "демократических ценностях", носителями которых считалась эта оппозиция, так что и поддержка ее даже в условиях войны выглядела для Европы делом вполне естественным. С 1916 г. в думских и великосветских кругах начал образовываться и настоящий заговор с целью отстранения, или устранения Николая II и передачи трона царевичу Алексею при регентстве более дееспособного и прогрессивного (по мнению заговорщиков) правителя. Заговор этот не сумел и не успел реализоваться, но как выяснилось впоследствии, к нему тоже были причастны союзные дипломаты.

Но ведь кроме "друзей", были еще и враги. И они тоже полным ходом вели свои подрывные действия. Собственно, еще Наполеон пытался пользоваться такими методами - в 1812г. перед вторжением в Россию он заслал своих агентов с целью организовать восстание донских казаков, наподобие "пугачевщины", поскольку имел ложные сведения об их сепаратистских настроениях и недовольстве властями (и естественно, просчитался). Но если в "рыцарском" XIX в. шпионаж все же считался позорным занятием, недостойным честного человека, то в XX тактика и стратегия ударов "ниже пояса" развернулась в полную силу. В ходе Русско-японской войны Япония произвела настоящую революцию в военном деле путем активного и массового применения разведслужб, давшего весьма ощутимые результаты. Причем использовалось как тотальное опутывание агентурной сетью театра боевых действий с организацией диверсий, сбора и передачи разведданных, дезинформации и внедрения панических слухов, так и методы, нацеленные на дезорганизацию глубокого тыла - вроде финансирования и активизации оппозиционных сил на территории противника (например, были установлены рабочие контакты японских спецслужб с польскими революционерами).

Разумеется, этот опыт изучался и брался на вооружение другими державами. В частности, на очень высокий уровень вышла и организация спецслужб в Германии. И работа по разрушению вражеских тылов была ими развернута весьма активная, включая и морально-психологические, и экономические, и политические диверсии. А в данном отношении они, разумеется, положили глаз и на большевиков. В начале войны, когда на территории Германии и Австро-Венгрии были интернированы тысячи находившихся там русских, арестовали в общей массе и Ленина, обретавшегося в Кракове. Но выпустили его почти сразу же по ходатайству видного австрийского социал-демократического лидера Ф. Адлера. Распоряжение министерства внутренних дел Австро-Венгрии от 23. 8. 1914 г., направленное в дирекцию полиции Кракова, недвусмысленно гласило: "По мнению д-ра Адлера, Ульянов смог бы оказать большие услуги при настоящих условиях" ("Ленинский сборник II" под ред. Л. Каменева, М., 1924, стр. 183).

И Ленин, как известно, не обманул возлагавшихся на него надежд. Он уже в первый год войны провозглашал: "Для нас, русских, с точки зрения интересов трудящихся масс и рабочего класса России, не может подлежать ни малейшему, абсолютно никакому сомнению, что наименьшим злом было бы теперь и тотчас - поражение царизма в данной войне. Ибо царизм в сто раз хуже кайзеризма" (ПСС, т. 49, с. 14)

А в сентябре 1915 г. на Циммервальдской конференции большевики и некоторые другие примкнувшие к ним группировки социал-демократии открыто взяли курс на "поражение собственного правительства".

Перекачкой и "отмывкой" германских денег на нужды коммунистов занимался Александр Львович Парвус (Гельфанд). Одесский еврей по происхождению, один из лидеров революции 1905 г., он бежал за границу и обосновался в Германии, где стал не только видным социал-демократическим деятелем, но и преуспевающим бизнесменом. Свою родину он ненавидел, еще в Русско-японскую искал контактов с ее противниками, а затем сам предложил свои услуги немецкой разведке. Через него огромные суммы из Берлина переправлялись в Стокгольмский Ниа-банк, а оттуда при посредничестве Якова Ганецкого (доверенного лица Ленина и немецкого агента) переводились в российский Сибирский банк на счета М. Козловского и Е. Суменсон. Непосредственное участие в этих махинациях принимал и Карл Радек (Собельсон), также являвшийся кадровым шпионом Германии.

И последующее разложение России во многом стало результатом целенаправленных диверсий. Финансировались забастовочные комитеты оборонных заводов - что усиливало трудности снабжения фронта, а по цепочке вело и к нарастанию недовольства в армии. Инициировались беспорядки, активизировалась враждебная правительству агитация. Под прикрытием подпольных политических организаций внедрялась и развивала свою деятельность засылаемая агентура. Тем более что в разгар войны двери в страну оставались широко открытыми - через Швецию можно было свободно попасть в Финляндию, входившую в состав империи, но не подчиняющуюся ее юрисдикции, неподконтрольную ни российской жандармерии, ни полиции, ни контрразведке. Именно из-за этого самому сильному разложению подверглись Балтфлот, базировавшийся в Гельсингфорсе (Хельсинки), соседние с Финляндией Петроград и Кронштадт. Были и прямые диверсии, очень смахивающие на результат германско-революционного сотрудничества. Например, в 1916 г. на рейде Севастополя в результате загадочного взрыва погиб и затонул флагман Черноморского флота дредноут "Императрица Мария". А перед катастрофой на борту корабля ... работали свои же, русские рабочие-ремонтники.