Александр Половец - БП. Между прошлым и будущим. Книга 2

Например, мы экспериментировали с распознанием Розой цвета предметов на ощупь: я брала несколько листков цветной бумаги, закрывала их тремя слоями прозрачной белой бумаги (черную Роза просила не класть, говоря, что этот цвет ее раздражает) — и она угадывала их безошибочно! Демонстрировала она и чтение «вслепую» — и тоже будучи надежно отгороженной экраном от текста и используя только руки.

— Вероятно, и другие могут научиться это делать, — говорила Роза. И мы решили попробовать: я набрала группу девушек в возрасте 20–25 лет, вполне обычных и не ощущавших в себе никаких особенных способностей; отбирала я их после лекций, которые читала в разных организациях, приглашавших меня. И из десяти девушек три буквально через пару месяцев (а мы работали всего один раз в неделю) уже умели безошибочно распознавать на ощупь цвета.

С чтением было сложнее — им нужны были очень крупные буквы; но все же они их читали! Остальные 7 девушек тоже умели многое, но допускали определенное число ошибок. И все они, практически, могли определять на ощупь геометрические формы изображенных на бумаге предметов. Потом мы перешли к распознаванию предметов, спрятанных в конвертах, в коробках и т. д. Желая убедиться в реальности наших достижений, мы созвали комиссию в составе нескольких физиков и под их контролем провели экспериментальный показ в Обществе испытателей природы.

То, что мы демонстрировали, здесь называют «ясновидением в пространстве» — это восприятие изображений объемных предметов через непрозрачные среды, — и мы очень убедительно сумели это продемонстрировать. Надо сказать, что в наших полукустарных условиях мы не могли (да и не пытались) выяснить природу этих явлений. Но уже тогда мы знали, что созданы и государственные лаборатории — например, Лаборатория психофизиологии в Москве, руководимая Мирзой Дмитрием Георгиевичем.

Эти лаборатории проводили закрытые исследования по использованию гипноза при внушении на большие расстояния. Какая-то часть их работ впоследствии была рассекречена, и они были описаны в вышедшей книге «Исследование слабых реакций нервной системы». Потом я узнала и о других подобных организациях, хотя сведения о них никогда не публиковались.

У нас же работали только энтузиасты. Нам было важно хотя бы просто разобраться — что же это такое, насколько обычный человек может развить свое «это»? Особо интересовали нас вопросы диагностики заболеваний по энергетическим изменениям биополя и целительство. Казалось бы, вполне безобидная тематика… Однако, в 1975 году нашу лабораторию закрыли. Вы спрашиваете, как можно закрыть то, что не было открыто официально? Очень просто — нас лишили помещения: небольшого подвальчика, который мы занимали в здании научно-исследовательского общества Попова. Причина?

Возникший ажиотаж вокруг наших экспериментов, огромный общественный интерес. Лаборатория, пользуясь советской терминологией, становилась «неуправляемой»: она вышла из-под контроля властей, и власти этого испугались. Одна сотрудница лаборатории, близкая моя приятельница, рассказывала мне потом, что какой-то «непонятный субъект» предлагал ей провести эксперименты по воздействию на людей, говорящих по радио, — попытаться внушить им, чтобы они говорили совсем не то, что должны были бы. И другим нашим сотрудникам предлагали принять участие в подобных «играх», приглашая их в какие-то официальные институты. Те, кто рассказывал мне об этом, говорили, что они отказались. А те, кто не рассказывал?..

Но властям, действительно, было отчего испугаться: например, когда Варвара Михайловна Кисина выступала с обзорами по западной литературе, или по нашим исследованиям — в лабораторию приходили сотни людей, а наше помещение не могло вместить и половины желающих.

Словом, нас закрыли. И наш неофициальный руководитель, профессор Ипполит Моисеевич Коган (он немного занимался теорией наших экспериментов, в частности, предположительно электромагнитной природой телепатии) тоже ничем не смог помочь. К этому времени (шел 75-й год) я понемногу завязала переписку с зарубежными коллегами, в чем мне помогало неплохое знание английского.

Получала из-за рубежа книги, журналы, письма… и не внимала друзьям, предупреждавшим, что это неминуемо навлечет на меня неприятности. А неприятности не заставили себя ждать. Из Института психологии, где я в то время работала «на полставки», меня уволили. Было очень досадно: не только в заработке было дело — мы проводили там интересную работу под руководством ныне покойного профессора Вениамина Ноевича Пушкина по экспериментальному использованию растений как индикаторов эмоционального состояния человека.

Когда человек испытывает сильные эмоции, электрический потенциал листа растения, к которому подведены электроды, начинает меняться. В наших экспериментах растение «отзывалось», даже если человек находился в другой комнате! Таким образом можно было предположить взаимодействие биологических полей человека и растения.

Понятие «биополе» до сих пор остается условным, равно как и сам термин. Под ним мы сегодня подразумеваем комбинацию каких-то полей, имеющих физическую природу, — известных и, возможно, неизвестных науке. Частично эти поля поддаются измерению, частично — нет. Но мы получили возможность хотя бы наблюдать, что происходит. С Пушкиным мы проводили эксперименты и по телекинезу — это еще одна из интереснейших областей парапсихологии, не разгаданная пока наукой.

Экспериментатор готовится к опыту, приводя себя в определенное состояние, и… «подвешивает» в воздухе небольшие предметы. До этого я несколько раз специально ездила в Ленинград, где проводили подобные эксперименты с Ниной Сергеевной Кулагиной, обладавшей способностью перемещать предметы, не притрагиваясь к ним. Опыты с ней проходили в довольно строгой обстановке: она приходила ко мне в гостиницу, где все ей было незнакомо; а мы заранее проверяли обстановку и предлагали ей предметы, принесенные нами, — так что какой-либо фокус совершенно исключался.

Подобные же эксперименты я не раз наблюдала и с другими участниками исследований, например, с Ермолаевым. Но там я была просто зрителем и утверждать с абсолютной уверенностью ничего не могу. Тем более, что Ермолаев — человек чрезвычайно капризный, и у меня не было возможности хотя бы провести рукой между ним и предметом, который он поднимал в воздух. Однако, и в этом случае оставалось впечатление, что это реальный эффект.

Так вот, наступил момент, когда я поняла — мне пора уезжать. В начале 77-го я подала документы на выезд… и мне отказали. Отказали по какому-то совершенно дурацкому поводу (что-то вроде «семейных обстоятельств»). В отказе я провела больше двух лет, занималась немного самиздатом, пережила пару обысков. Но и в этот период я пыталась экспериментировать — самодеятельно, с друзьями. Встречалась с Джуной Давиташвили — тогда она еще не стала известной целительницей. Она показывала мне интереснейшие вещи из области психокинеза.