Александр Половец - БП. Между прошлым и будущим. Книга 2

Бегишев Валерий, еще одна утрата — для друзей неоценимая… Начинал он со скромных газетных репортажей, и вскоре уже его подпись регулярно появлялась под полосными статьями в «Комсомолке», в «Известиях», а со временем Бегишев обрел и штатные должности в редакциях — поначалу журналиста в «Социндустрии», а чуть позже — обозревателя в «Экономической газете». Подружились мы с ним именно тогда: Валера готовил материал по проблемам научной информации в Советском Союзе и в том числе — патентной, с коей проблем было пруд-пруди. Визит Бегишева к нам в издательство завершился двумя полосами в «Экономической газете», в редакции которой у него уже был свой рабочий кабинет.

Круг его интересов был необычайно широк: при том, что он был хорошо известен как автор проблемных материалов по экономике, исключительно эрудированный Валерий утвердился и как журналист-международник, причем, не только советских изданий 70-90-х годов, но и как корреспондент иностранной прессы в Советском Союзе, что всегда было и престижно и денежно.

И потом были у него годы работы за рубежом обозревателем журнала «Новое время» в Германии и Австрии — его немецкий был совершенен. А однажды «Панораме» повезло… но, поначалу, не Бегишеву — из своей редакции он был изгнан со скандалом по доносу приставленного к нему немецкого гида: в частном, как Валере казалось, разговоре он нелицеприятно отозвался о «родной» советской власти.

Зато теперь он стал волен сотрудничать с иностранными изданиями (благо, началась «перестройка») — с нашей, американской, «Панорамой», прежде всего, и оставался не только нашим представителем в России на протяжении последующих двадцати лет, но и желанным гостем редакции и, конечно, моим личным. «Размышления у стен Кремля» называлась его еженедельная колонка — я знаю читателей, которые, получив «Панораму», открывали её именно с этой страницы.

Четыре с половиной десятка лет насчитывалось нашей с ним дружбе — и пяти уже не бывать…

Не стало Валерия Бегишева 9 сентября 2012 года.

Светлая ему память!

Где-то в конце 70-х мне позвонил из Италии мой стародавний приятель, бывший выпускник Литинститута и будущий кандидат на «отсидку», где мы с ним вполне могли встретиться с хорошим сроком за размножение и распространение самиздата, — не случись Андрею вовремя жениться на прелестной Чинции, сотруднице итальянского посольства в Москве, а мне с сыном — чуть раньше оставить страну с визой беженца.

— Слушай, старичок, у меня такая повесть на руках… Нет, не моя, ты автора не знаешь — но вещь потрясающая, только что вывезена оттуда, автор собирается в Израиль. Очень рекомендую — издавай!

К тому времени издательство «Альманах» существовало в Лос-Анджелесе, существовало почти виртуально, всего пару лет, на счету его было несколько сборничков, выпущенных за собственный счет руководства, то есть на остатки моей зарплаты, дважды в месяц получаемой в американском издательстве за проводимые там вечерние и ночные часы. И ещё — четырехстраничное «Обозрение», предтеча нынешней «Панорамы». Это — на «издательском» счету. На банковском же — только то, что собиралось за десяток выполненных по заказу книг и брошюр, и этих средств едва хватало на оплату самых неотложных редакционных нужд.

А как раз в те месяцы мне приходилось оставлять на этом самом счету почти все, что я зарабатывал на службе…

— О чем книга, какой ее объем? — поинтересовался, тем не менее я, привычно доверяя вкусу собеседника.

— Говорю тебе — книга потрясающая! Феликс написал гениальную вещь. А страниц в рукописи… ну, примерно, пятьсот. Они пока на микрофильме: сделаешь фотоотпечатки, набирай — и в типографию.

Прикинув, во что может обойтись подобное предприятие, я поблагодарил Андрея за доверие, — как тогда сразу же выяснилось, чрезмерное, к возможностям едва народившегося издательства, — и забыл о нашем разговоре. Забыл лет на 5.

А в 83-м или в 84-м, сейчас не вспомню точно, в автомобильной поездке из Нью-Йорка в Вашингтон я заночевал в предместьях американской столицы у Ильи Суслова, служившего в те годы в редакции журнала «Америка». После обильного обеда, плавно перешедшего в ужин, который вот-вот готов был стать ранним завтраком, мы наконец отпустили друг друга ко сну. Однако привычка не ложиться без чтива сработала и сейчас.

— Знаешь, — в ответ на мою просьбу сказал Илья, — посмотри на полке «Некто Финкельмайер». Очень рекомендую — «Премию Даля» зря не дают. Книга лежала на самом виду, и я взял ее, рассчитывая просто полистать, засыпая.

…В ту ночь я не уснул. Да, это был тот самый роман, рукопись которого Андрей готовился мне переслать из Италии. Но и сейчас, в эту ночь, читая книгу, я не жалел, что не взялся ее выпустить: даже набери я тогда те тысячи долларов, что были нужны на ее издание, — откуда взяться тем возможностям, которыми располагало солидное европейское издательство «Оверсиз,» — а они-то и привели в конечном счете труд Феликса Розинера к столь престижной в литературном мире премии.

Потом, подружившись с Феликсом, мы не раз вспоминали этот эпизод — и когда я гостил у него в Тель-Авиве, где он жил в первые годы эмиграции, и потом, в Лос-Анджелесе, когда он останавливался у меня, и в Бостоне, где я оказывался по каким-то случаям и где он жил до последних лет.

Еще потом, его книги стали выходить солидными тиражами и в России, и в Литве. В Литве — потому что его монография о Чюрленисе признана одним из лучших трудов, посвященных этому мастеру литовской, но и мировой культуры. В России же — понятно почему. Добавлю только: премия «Северная Пальмира», которой был удостоен его роман «Ахилл бегущий», стала новым признанием неординарности творчества писателя, вернувшегося своими книгами к аудитории.

А еще тогда вышел сборник его стихов. А еще в московском издательстве «Терра» был выпущен сборник избранных его сочинений. А еще Розинер стал одним из создателей и ведущих редакторов международного издания «Краткой энциклопедии советской цивилизации»…

И, вообще, мне кажется, Феликс самым замечательным образом подтверждал своим примером мысль, что автор — это его книги. Книги Розинера мудры, они содержат много пластов повествования, но и при этом остаются легкими и остроумными, с ними просто «общаться», и это общение всегда хочется продлить и теперь, когда Феликса уже нет. Но есть его книги.

Так уж складывалось, что последние годы мы виделись с ним не часто, но томики с именем Феликса Розинера на обложке — их я традиционно получал от автора по мере выхода в свет — создали замечательный эффект его постоянного присутствия: он всегда здесь, он всегда рядом.