Андрей Ранчин - Борис и Глеб

Так называемая вторая редакция жития Авраамия сообщает, что предыдущий епископ, Феодор, назначенный в Ростов, бежал, убоявшись язычников, и на его место был возведен Иларион, прибывший вместе с князем Борисом (Там же. С. 32).

В «Слове о Законе и Благодати» митрополита Илариона, составленном в 1040-х годах, содержится западная литургическая формула «Christus vincit, Christus regnat, Christus imperat» — «Христос побеждает, Христос царствует, Христос правит» (лат.); см.: Мюллер Л. Западная литургическая формула в «Похвале» Илариона Владимиру Святому // он же. Понять Россию: Историко-культурные исследования / Пер. с нем. Л.И. Сазоновой. М., 2000. С. 134-140.

Разделял это мнение и А.Е. Пресняков. Нестор сообщает о «злобе», ненависти, которую питал Святополк к Борису, объясняя ее с религиозной точки зрения: великий грешник, наущаемый дьяволом, хочет уничтожить праведника. Но не исключено, считал А.Е. Пресняков, что «“злоба” Святополка на Бориса, а может быть, и на отца вызвана была явным предпочтением Бориса другим сыновьям и <���…> весьма вероятным намерением передать Киев именно Борису». — Пресняков А.Е. Княжое право в Древней Руси… С. 342.

По мнению В.И. Буганова, Святополк мог ненавидеть Владимира за убийство отца, Ярослав — за опалу матери Рогнеды. — История России с древнейших времен до конца XVII века. М., 1997. С. 106—108. Но довольно странно, что острая обида за мать выплеснулась наружу только спустя почти 15 лет после ее смерти: ведь Рогнеда, согласно записи в «Повести временных лет» (Повесть временных лет. С. 57, 195), скончалась в 6508-м, то есть в 1000-м или в начале 1001 года.

Н.И. Милютенко склонна считать, что в это время был жив и Станислав: см.: Милютенко Н.И. Святой равноапостольный князь Владимир и крещение Руси. С. 100. Она вслед за А.А. Шахматовым (Шахматов Л.А. История русского летописания. Т. 1. Кн. 1. С. 78) отождествляет с ним некоего русского князя Зинислава, о смерти которого сообщает византийский хронист Иоанн Скилица под 1036 годом. Однако, скорее все го, Станислава в 1015 году не было в живых: в летописях после смерти отца он ни разу не упоминается.

Старшинство считал главным основанием для притязаний Святополка на власть и А.А. Шахматов: История русского летописания. Т. 1. Кн. 1. С. 68.

Об этом настойчиво писал А.Е. Пресняков: до завещания Ярослава Мудрого 1054 года, по которому Киев получал старший из его сыновей, а верховная власть над Русью передавалась трем старшим сыновьям, наблюдается «отсутствие всяких черт старейшинства». Усобицы «можно рассматривать как естественное последствие того, что не было в обычно- правовых понятиях той эпохи никаких способов для организации семейного владения вне либо патриархальной родительской власти, либо вполне нераздельного владения, общего для сонаследников, которые ничего в нем не считали бы своим. И с первых шагов к реальному разделу владений в форме посадничества сыновей под властью отца, как только власть эта сметена смертью, перед молодым государством остаются только две возможности: восстановление единства и целости владения путем борьбы и уничтожения родичей или распад, дробление на ряд отдельных, не зависимых друг от друга волостей-княжений». — Пресняков А.Е. Княжое право в Древней Руси… С. 33. Ср.: Аристов В. Нарративная функция мотива «старейшинства» в летописной повести о Борисе и Глебе // Борисоглебский сборник / Collectanea Borisoglebica / Ред. К. Цукерман. Paris, 2009. Вып. 1.С. 341-352.

Ср.: «И Борис и Глеб представлены как сыновья, у которых чувство любви неотделимо от осознания ими своего подчиненного положения в системе клановой субординации. Готовность подчиниться отцу переносится на персону старшего брата, Святополка, занимающего место “старшего” — отца — после смерти Владимира». — Там же. С. 337. Надо, однако, учесть, что семейно-родовая терминология может означать здесь и отношения господства-подчинения в системе власти.

B. О. Ключевский доказывал это суждение примерами: «Довольно труд но сказать, какой порядок княжеского владения существовал на Руси при предшественниках Ярослава, и даже существовал ли какой-либо определенный порядок. Иногда власть как будто переходила от одного князя к другому по старшинству; так, преемником Рюрика был не малолетний сын его Игорь, а родственник Олег, по преданию, его племянник. Иногда всею землею правил, по-видимому, один князь; но можно заметить, что это бывало тогда, когда не оставалось налицо русских взрослых князей. Следовательно, единовластие до половины XI в. было политическою случайностью, а не политическим порядком. Как скоро у князя подрастало несколько сыновей, каждый из них, несмотря на возраст, обыкновенно еще при жизни отца получал известную область в управление. Святослав, оставшийся после отца малолетним, однако еще при его жизни княжил в Новгороде. Тот же Святослав потом, собираясь во второй поход на Дунай против болгар, роздал волости на Руси трем своим сыновьям; точно так же поступил со своими сыновьями и Владимир. При отце сыновья правили областями в качестве его посадников (наместников) и платили, как посадники, дань со своих областей великому князю-отцу. <���…> Но когда умирал отец, тогда, по-видимому, разрывались все политические связи между его сыновьями: политической зависимости младших областных князей от старшего их брата, садившегося после отца в Киеве, незаметно. Между отцом и детьми действовало семейное право; но между братьями не существовало, по-видимому, никакого установленного, признанного права, чем и можно объяснить усобицы между сыновьями Святослава и Владимира. Впрочем, мелькает неясная мысль о праве старшинства. Мысль эту высказал один из сыновей Владимира, князь Борис. Когда ему по смерти отца дружина советовала занять киевский стол помимо старшего брата Святополка, Борис отвечал: “Не буди мне възняти рукы на брата своего старейшего; аще и отець ми умре, то сь ми буди в отца место”». — Ключевский В. Курс русской истории. 3-е изд. М.; Пг., 1923. Ч. 1. C. 203—204. Ср. замечания А.В. Назаренко: «И в Повести временных лет, и в житийных памятниках Борисо-Глебского цикла события сильно искажены тенденциозностью агиографического жанра; киевский стол предлагается Борису отцовской дружиной, отказ же Бориса мотивируется нежеланием нарушить закон сеньората <���…>. Эта мотивировка явно позднейшего происхождения и объясняется основной идеологической тенденцией памятников Борисо-Глебского цикла — апологией сеньората киевских князей <���…>». — Назаренко А.В. Порядок престолонаследия на Руси XI—XII вв. С. 512, прим. 36.