Андрей Ранчин - Борис и Глеб

Но доказательная сила этих соображений относительна: постулат о строгом соответствии между этими лингвистическими данными и хронологией летописных слоев основан на текстологических аргументах, обосновывающих соотношение пластов текста и, соответственно, их б о льшую или меньшую древность. Однако сами эти текстологические аргументы не имеют безусловной доказательной силы, они не более чем подпорки для разнообразных гипотез. Не случайно едва ли не каждый исследователь-текстолог выделяет осколки, фрагменты более ранних летописных сводов в составе «Повести временных лет» по-своему. Впрочем, сам С.М. Михеев не всегда строго следует лингвистическим критериям при определении времени создания летописных фрагментов. В рассказе о смерти и погребении Владимира (он открывает годовую статью 6523/1015 года) «же-модель» используется 2 раза, «и-модель» — также 2 раза; см.: Повесть временных лет. С. 58. Между тем, хотя никакого предпочтения «и-модели» в этом тексте нет, историк относит его к древнейшему пласту «Повести временных лет». Справедливости ради надо отметить, что этот фрагмент подвергся искажающей его смысл редактуре; см.: Шахматов А.А. История русского летописания. Т. 1. Кн. 1. С. 67— 68, исследователь развивает и уточняет мнение Е. Е. Голубинского. Однако пропорциональное соотношение «и-модели» и «же-модели» от этого, по-видимому, не меняется.

Признавая существование этого свода, С.М. Михеев принимает концепцию А.А. Шахматова.

В этом утверждении исследователь радикально расходится с А.А. Шахматовым, считавшим, что повесть об убиении Бориса и Глеба (событийно близкая к Несторову «Чтению…» и им использованная) в Древнейшем своде уже была; ср.: Шахматов А.А. История русского лето писания. Т. 1. Кн. 1. С. 81 и др.

Впрочем, наиболее несдержанный сторонник версии о Ярославе — убийце Бориса инкриминирует новгородскому князю также и убийство Святослава; см.: Филист Г.М. История «преступлений» Святополка Окаянного. С. 63 и др.

На наблюдения Н.И. Милютенко он сослался (Михеев С.М. «Святополкъ седе въ Киеве по отци». С. 116), но трактовал их очень своеобразно — лишь как свидетельство, что летописная повесть создана прежде «Чтения…» и «Сказания…» о Борисе и Глебе. Между тем, если датировать, как это делает С.М. Михеев, летописную повесть временем не ранее 1070-х годов, а ее редактуру — 1090-ми годами, получается, что она сложилась уже после канонизации Бориса и Глеба, которую С.М. Михеев, вслед за А. Поппэ, относит к 1072 году. Н.И. Милютенко же резонно усматривала в том, что Борис и Глеб не именуются святыми, указание на составление этого текста до канонизации братьев, которая, по ее мнению, произошла на двадцать лет раньше, в начале 1050-х годов. Более по дробный критический разбор концепции С.М. Михеева содержится в моей книге: Ратин А.М. Древнерусская словесность и ее интерпретации: Маргиналии к теме. С. 175—185.

На это обратил внимание А.В. Назаренко в устном высказывании о концепции С.М. Михеева, С.М. Михеев приводит его в своей книге: Михеев С.М. «Святополкъ седе въ Киеве по отци». С. 243, прим. 369.

Точная дата написания Поликарпом послания Акиндину с приложенным к нему циклом сказаний неизвестна. Например, А.А. Шахматов называл и 1214—1226 годы (оговаривая, что отдельные сказания могли быть написаны раньше или позже), и 1232 год; см.: Шахматов А.А. История русского летописания. Т. 1. Кн. 2. С. 76, 152. Как он показал еще в 1908 году, сведения о гибели Борисова отрока Георгия, на которого князь возложил драгоценное шейное украшение — золотую гривну, заимствованы в летописной повести из несохранившегося жития Антония Печерского. Эти же сведения, с прямой ссылкой на житие Антония, отражены в сказании о брате Георгия Моисее Угрине, которое составил печерский монах Поликарп, сообщающий: «Вот что известно об этом блаженном Моисее Угрине, любимце святого Бориса. Он — родом венгр, брат того Георгия, на которого святой Борис надел золотую гривну и которого убили вместе с князем на Альте, отрубив голову из-за золотой гривны. Этот же Моисей один избавился от горькой смерти и горького заклания избежал». — Древнерусские патерики. С. 48—49 (оригинал), 152 (пер. Л.А. Ольшевской). Об отражении известий жития Антония Печерского в летописной повести, посвященной убиению Бориса и Глеба, см.: Шахматов А.А. История русского летописания. Т. 1. Кн. 1. С. 76. О житии Антония Печерского и о сказании, посвященном Моисею Угрину, см. в более ранней работе А.А. Шахматова «Житие Антония и Печерская летопись» (Шахматов А.А. История русского летописания. Т. 1. Кн. 2. С. 151, 152, 165).

Собственно, именно так считают большинство историков, полагающих, что Святополк сразу после кончины Владимира покинул Русь; исключение — В.Д. Королюк и Н.Ф. Котляр (см. предыдущее прим.), их оппонент А.В. Назаренко резонно упрекает этих ученых в непоследовательности; см.: Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях. С. 453. Однако и среди сторонников мнения о Ярославе — убийце Бориса есть те, кто убежден в достоверности известий «Повести временных лет» относительно княжения Святополка в Киеве в 1015—1016 годах; см. прежде всего: Михеев С.М. «Святополкъ седе въ Киеве по отци». С. 260—261.

Для сочинения Титмара вообще характерна недоработанность слога; ср.: Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях. С. 465.

Сама Ю. Зубач ссылается на книгу: Котляр Н. Ф., Смолий В.А. История в жизнеописаниях. Киев, 1990. С. 92 и др., авторы которой развивают предположения В.Д. Королюка.

А. Поппэ, в отличие от других исследователей, относивших перенесение мощей Глеба в Вышгород ко времени сразу после окончательного вокняжения Ярослава в Киеве, считает, что случилось это лишь около 1045 года. Однако единственным аргументом является состоявшееся в 1044 году (то есть примерно в это время) погребение-перенесение останков Ярополка и Олега — дядьев Ярослава, павших, как и Глеб, жертвой междоусобицы; см.: Поппэ А.В. Земная гибель и небесное торжество Бориса и Глеба. С. 322—323. Этого факта мало, чтобы датировать перенесение мощей Глеба столь поздним временем, да и сходство двух перезахоронений — поверхностное: Ярославовы дядья в отличие от Глеба умерли язычниками, и для их христианского погребения требовалась особенная решительность.

Особенно разительно сходство между описаниями чуда над телом Глеба и упоминанием о явлении огненного столпа над телом английского короля-отрока Эдуарда Мученика, вероломно заколотого в 978 году по приказу мачехи; см. его латинское житие — «Страдание святого Эдуарда, короля и мученика»: Edward, King and Martyr/ Ed. by Ch. Fell. Leeds, 1971. P. 1-17.