Константин Ривкин - Ходорковский, Лебедев, далее везде. Записки адвоката о «деле ЮКОСа» и не только о нем

Продемонстрированный подход к отправлению правосудия имел место в отношении всех без исключения эпизодов предъявленного Ходорковскому и Лебедеву обвинения. Не оставалось сомнений, что в ходе процесса Мещанский районный суд г. Москвы выступал на стороне прокуратуры, зачастую подменяя собою государственное обвинение. По итогам мероприятия, которое с большой натяжкой можно назвать судебным разбирательством, защита располагала достаточными основаниями, чтобы аргументированно утверждать о нарушении основополагающего конституционного принципа презумпции невиновности при трактовке имеющихся сомнений в пользу стороны обвинения; полном игнорировании доказательств, оправдывающих подсудимых, и пренебрежении к их доводам в свою защиту; предвзятом подходе суда к оценке доказательств, представляемых стороной защиты; целенаправленном препятствовании приглашенным стороной защиты специалистам излагать свои заключения; последовательном и систематическом отказе под различными надуманными предлогами приобщать к материалам уголовного дела документы, подтверждающие невиновность подсудимых; преднамеренных ссылках в приговоре на несуществующие доказательства; искажении значимости и содержания приводимых там же документов и обстоятельств; дискредитации в приговоре под различными предлогами всех без исключения свидетелей и специалистов, приглашенных защитой.

По существу о том же, но в более сжатом виде сказала ПАСЕ в уже упоминавшейся резолюции от 25 января 2005 года: «Ассамблея отмечает, что обстоятельства ареста и суда над руководителями ЮКОСа явно демонстрируют факт нарушения принципа верховенства закона и избирательного применения властями законов в отношении данных менеджеров в нарушение принципа равенства всех перед законом». Несмотря на это, в результате псевдосудебного разбирательства Михаил Ходорковский и Платон Лебедев получили по 8 лет лишения свободы каждый…

Налоговый фрагмент обвинения Ходорковского и Лебедева как нельзя лучше позволяет продемонстрировать богатый арсенал незаконных методов, применявшихся следователями и прокурорами для создания псевдодоказательств.

Мифическая подпись.В один из дней начала мещанского процесса меня подозвал к себе Лебедев и, показав небольшой абзац в обвинительном заключении, попросил найти в деле документ, на который имелась ссылка. Просьба меня не удивила, поскольку следователи инициировали ограничение стороны защиты в ознакомлении с многотомным уголовным делом и все материалы изучить подробно не представилось возможным.

В заинтересовавшем Лебедева абзаце было, в частности, сказано: «То, что финансовые потоки данных предприятий контролировались и регулировались Лебедевым П.Л., подтверждается письмом ЗАО “ЮКОС РМ” исх. 514-552-34 от 11.08.2000 г. за его подписью». Исходя из смысла этого раздела обвинительного заключения следовало, что такая ссылка есть не что иное, как привязка Лебедева к событиям, имевшим отношение к налоговому эпизоду. А его удивление, как он пояснил, было вызвано тем, что в указанную на документе дату он уже не работал в ЮКОС-PM и поэтому никак не мог его подписывать.

Безотлагательное изучение имеющегося в деле документа, к которому адресовало обвинительное заключение, показало, что Лебедев прав: там не было не только его подписи, но он вообще не был указан в тексте ни в каком качестве. Появились серьезные основания полагать, что имела место умышленная фальсификация, о чем защита и заявила вскоре суду. И на протяжении судебного разбирательства, когда речь заходила о художествах представителей следствия, эта тема возникала на моей памяти еще как минимум дважды.

Дело дошло до прений, и каково же было негодование и изумление присутствующих, когда из уст государственного обвинителя Дмитрия Шохина мы услышали при перечислении «доказательств» ссылку на тот самый документ с оговоркой – «за подписью Лебедева»!!

А дальше в формулировке, дословно повторяющей текст из обвинительного заключения, абзац про подпись перекочевал в обвинительный приговор. Интересно, что, когда председательствующая Ирина Колесникова оглашала 506-ю страницу приговора, на которой содержалась та самая разоблаченная ложь, сидящая слева от нее судья едва не подпрыгнула, изумленно посмотрев на чтицу. Судя по всему, для нее стало откровением то, что содержалось в тексте, на каждом листе которого стояла ее подпись.

Чуть позже, несмотря на негодующие возгласы защиты, облеченные в процессуальную форму, Мосгорсуд также углядел автограф Лебедева и сообщил об этом, отказывая в удовлетворении кассационной и надзорных жалоб. В стороне от этой мистики не остался даже Верховный суд РФ в лице судьи Вячеслава Яковлева, написавшего адвокатам в ответ на надзорную жалобу, что он изучил материалы дела и при этом убедился, что вина Лебедева доказывается письмом за его подписью (указываются реквизиты), которым тот просит проконтролировать факт перечисления денежных средств…

Признаться, комментировать эту историю исключительно в литературных выражениях весьма затруднительно. Наверное, вместо этого следует только добавить, что когда после завершения процесса в Мещанском суде мы с коллегой Еленой Липцер были приглашены в эфир «Эха Москвы» и привели данный пример, то по завершении передачи ведущая показала нам сообщение, пришедшее от слушателей. Пара молодых людей написала, что они начинали слушать интервью, будучи противниками Ходорковского и Лебедева. А когда услышали рассказ про подпись, то ужаснулись и стали союзниками.

Игры с покойником.Следующий показательный пример Платон Лебедев называл реанимацией трупа, и касался он злоключений некоей компании под названием «Инвестпроект».

Дело в том, что к началу уголовного преследования Михаила Ходорковского и Платона Лебедева в ЗАТО никаких организаций, работавших на ЮКОС, уже не существовало. Было принято решение об их реорганизации, и целая группа юридических лиц, выполнявших вспомогательные функции, в конечном итоге была присоединена к зарегистрированному в Читинской области «Инвестпроекту». А поскольку некоторые из присоединенных компаний ранее имели переплату по налогам, то их правопреемник получил прямо предусмотренное Налоговым кодексом право вернуть ее в виде денег из бюджета, что и было сделано с ведома и согласия местных налоговых органов.

Кстати, возврат этой переплаты был квалифицирован как хищение, поскольку следствие считало, что образованная за счет внесения в бюджет векселей сумма недействительна, и поэтому возвращать было нечего. О том, насколько обосновано такое применение указанной нормы Уголовного кодекса, каждый может судить сам, особенно имея юридическое образование. Тем, кто далек от юриспруденции, поясню, что никакое хищение невозможно без причинения материального ущерба, образовавшегося за счет утраты похищенного. А из сказанного выше об отсутствии вреда бюджетным отношениям из-за расчетов в неденежной форме прямо вытекает вывод и об отсутствии состава преступления.