Даниэль Жирарден - Гувернер Романовых. Cудьба Пьера Жильяра в России

По сообщению Жильяра, профессор Федоров, осознавая, что каждый час дорог и что катастрофа неизбежна, «бросился разыскивать генерала В., занимавшего один из самых высоких постов в окружении Императора. Он нашел его взгромоздившимся на лестницу, где он вбивал в стену гвоздь, чтобы повесить на него какую-то картину. Федоров рассказал о причинах своего беспокойства и умолял немедленно пойти к Царю. Однако тот посмотрел на Федорова как на сумасшедшего, и взяв молоток, продолжил занятие, прерванное докучливым просителем». Император больше ничего не предпринимал, в любом случае, было уже слишком поздно.

В это время Жильяр находился в Александровском дворце. Он поддерживал контакты с друзьями, оставшимися в Петрограде, следил за событиями и отмечал, что «правительство не делало ничего, что могло бы хоть сколько-нибудь успокоить массовые волнения. Своими карательными мерами, столь же неэффективными, сколь и преступными, Протопопов лишь вызвал ответное ожесточение». Через три дня солдаты перешли на сторону восставших. 13 марта Дума создала Временное Правительство, в котором премьер-министром стал князь Львов. Император принял решение вернуться в Царское Село своим поездом, но был остановлен восставшими в Пскове, в 50 км от Петрограда. Он предпринял попытку переговоров с председателем Думы Родзянко и заявил о своей готовности пойти на уступки. Однако никто уже не нуждался в Николае II, чьи решения, начиная с 1905 года, подготавливали катастрофу. Дума потребовала от него отречения. Император согласился на это и телеграммой объявил, что передает власть своему сыну, а потом заявил членам делегации, приехавшей, чтобы заставить его подписать документ об отречении, следующее: «Сегодня до трех часов пополудни я считал, что могу отречься в пользу сына, но я изменил свое мнение: я отрекаюсь в пользу моего брата Михаила». На этот раз Царю пришлось соприкоснуться с реальностью, а она оказалась жестокой. Он посоветовался с профессором Федоровым:

«– Сергей Петрович, ответьте мне честно, болезнь Алексея неизлечима?

Профессор Федоров, осознавая всю важность слов, которые он собирался произнести, ответил ему:

– Государь, медицина учит нас, что это неизлечимая болезнь. Те, кого она поражает, могут дожить и до преклонного возраста, и все же жизнь Алексея Николаевича постоянно находится под угрозой.

Император горестно опустил голову и прошептал:

– То же самое сказала мне Императрица… Что ж, если дело обстоит именно таким образом, если Алексей не может быть полезным своей стране, как мне хотелось бы, то мы вправе уберечь его от этой участи».

Царь решил отречься от престола в пользу своего брата Михаила. Менее чем через двадцать четыре часа тот тоже отказался от престола. С тех пор бывший Император содержался под арестом.

В Царском Селе Жильяр понял, что правые монархисты хотели заменить Николая II на другого человека, в то время как либералы и левые решили обойтись без института монархии. События развивались очень быстро. Жильяр находился рядом с Императрицей и ее детьми. Алексей болел корью. Ольга, Татьяна и Анастасия вскоре тоже заразились. Дворец был отрезан от всего мира. Во время Февральской революции Жильяр не отходил от телефона, чтобы узнать хоть что-то. Он выяснил, что резервные полки охраны выступили на стороне восставших. Все происходящее ошеломило Императрицу. Жильяр наблюдал через окно за стычками матросов и казаков из охраны с бунтовщиками.

Николай II беседует с Александрой Федоровной. 1910 г.

Две роты в четыре шеренги с винтовками наизготовку заняли позиции по меньшей мере в пятистах метрах от Александровского дворца: «Императрица, потеряв голову при мысли о том, что на ее глазах может пролиться кровь, выходила вместе с Марией Николаевной на улицу, к солдатам, в надежде призвать их к спокойствию. Она просила провести переговоры с восставшими, что было весьма опрометчиво в ситуации, когда люди гибли и с той, и с другой стороны». Между двумя противоборствующими лагерями была установлена нейтральная зона. Находясь в ходе переговоров рядом со своей матерью на улице, в холоде, Мария заболела пневмонией, последствия которой сыграли важную роль в жизни всей Царской Семьи.

Три дня от Императора не было никаких известий. Затем во дворец пришла новость об отречении: «Отчаяние Императрицы превосходило все мыслимые пределы». Дети все еще ничего не знали. На следующий день Жильяр снова посетил Александру Федоровну: «Она бледна, но очень спокойна. Она ужасно ослабела и постарела за эти дни». Она сообщила Жильяру, что она сама, ее дети и Император, который все еще не мог воссоединиться с Семьей, арестованы. Та же участь ожидает всех, кто до 16 часов не покинет дворец. «Я решил остаться», – ответил ей Жильяр без всяких колебаний.

Именно ему Императрица доверила деликатную задачу сообщить ее сыну о положении дел. В своем дневнике он передал свой диалог с Алексеем, который больше не был наследником престола. Жильяр начал с сообщения о том, что отец мальчика больше не вернется в Ставку в Могилёве.

«– Почему?

– Потому, что он слишком устал, он чересчур много работал.

Затем я сказал ему, что Император больше не желал оставаться Императором.

– Почему?

– Потому, что он слишком устал, и потому, что в последнее время у него было слишком много забот.

– Ага, а еще оттого, что остановили его поезд? Но ведь папа потом снова станет Императором?

– Нет, не думаю. Он оставил трон великому князю Михаилу, который тоже отрекся от него.

– И кто тогда будет Императором?

Не знаю. В данный момент – никто».

Жильяр добавляет: «Ни слова о том, что он сам – наследник. Он покраснел и выглядел взволнованным». Отныне часовые должны были не защищать его, а стеречь. «В четыре часа дворцовые ворота закрылись. Мы стали узниками».

В дальнейшем Пьер Жильяр оставался в добровольном плену. Это был мужественный поступок. Причиной такого шага были тревога за судьбу детей и уверенность в том, что Александра Федоровна не способна самостоятельно справиться с ситуацией. 22 марта бывший Император вернулся в Царское Село, «побледневший и ослабленный, видно было, как ужасно он страдал».

3 апреля Александр Федорович Керенский, в то время министр юстиции Временного правительства, приехал во дворец и совещался с Жильяром о здоровье детей. Ольга, Татьяна и Анастасия болели корью, у Марии была пневмония. Жильяр описал Керенского как «человека маленького роста, очень слабого, очень худого и бледного, весьма болезненного вида. Он все время держался за правый висок, как будто его мучила мигрень. У него был очень сильный, твердый и властный голос и странный, блуждающий взгляд».