Николай Мельниченко - Ещё вчера…

12 апреля 1961 года в Советском Союзе работали только те, кто не мог отойти от своего рабочего места. Остальные бегали от телевизора к радио, и все вместе ликовали. Такая большая и единодушная радость была последний раз только 9 мая 1945 года. Наш Гагарин в космосе!!!

Мы, военные люди, переживали за воинское звание Юры. Сначала ведь было сообщение о полете старшего лейтенанта Гагарина, затем речь пошла уже о майоре.

13 апреля в четверг народ понемногу начал вспоминать о делах и медленно возвращаться на рабочие места. Я стоял на пороге своего подвального офиса и "жучил" инструктора группы прапорщика Матюшенко Колю за какие-то упущения. Пришел матрос из штаба и дал мне телеграмму, взглянув на которую, я смог только сделать прапору отмашку "уходи вон". Вот она:

ИЗ БРАЦЛАВА ВИННИЦКОЙ. 13 АПРЕЛЯ, 8-00. ПОЗДРАВЛЯЕМ СЫНОМ ЧУВСТВУЮТ ХОРОШО ЖДЕМ ДВАДЦАТОГО ЦЕЛУЕМ РОДИТЕЛИ

СЫН!!! У НАС СЫН!!!Конечно, я был бы рад и девочке, но жена подарила мне СЫНА!!!

Я нигде не писал, что мы с женой уже давно ждали и надеялись, что на этот раз все будет хорошо. Эмма после Нового 1961 года раздобрела, и я называл ее не иначе как "моя толстая и добрая зайчиха". Сейчас модно для родов ездить за бугор – для престижа. Но кто сталкивался с порядками в наших роддомах, готов был поехать на любые "кулички". Для нас, конечно, идеальным решением был Брацлав, куда и поехала Эмма рожать. Там родители, там опытный врач Монелис, там требуемый уход.

Телеграмма – не тайна, меня все поздравляют. "Конечно, вы назовете сына Юрой!" – такое общее мнение, Юрий Гагарин – человек N1 во всем мире. Я отвечаю, что имя малышу уже давно дано: девочке – Наташа, сыну – Сережа. Мы не хотим в именах никакой экзотики. Юра – хорошее, а теперь и прославленное имя, но наш сын будет Сережей!

Вечером по телефону узнаю подробности. Рост – 53 сантиметра, вес – 4,5 килограмма. Сведущие люди говорят, что это просто гигантский малыш. Что роды в связи с этим были непростыми, от меня скрывают: все самое трудное и опасное для матери уже позади.

На майские праздники на пару деньков прилетаю в Брацлав на первое очень "волнительное" свидание с сыном: как повлияли на него мои новоземельские развлечения?

В кроватке лежит чистенький кругленький малыш с голубыми глазами и улыбается мне! Когда я потом рассказывал об этом на работе, надо мной посмеивались:

– А закурить у тебя он не просил?

Никто не верил, но малыш действительно улыбался мне! Эмма рассказывает:

– Ты взял его ручки, сосчитал на них пальчики; затем – на ножках. Поводил рукой над лицом – реагирует, видит! Пощелкал пальцами – слышит! После отцовского "медосмотра" осторожно поднял "новобранца" и прижал к себе…

Радостная вставка из будущего . Сейчас, в конце марта 2006 года, когда я пишу эти строки, нашему сыну через полмесяца исполнится 45 лет. Он – хороший, благородный и большой малыш, наша с женой радость и надежда. Сын состоялся как человек, специалист и руководитель. К этому времени он родил дочку и сына, построил дом, и наверняка посадил не одно дерево, в том числе в нашем садоводстве. В последний раз, правда, заснято это действо камерой документально, – он яростно крушил старые кусты больной смородины по просьбе престарелых родителей…

Теперь вся жизнь в доме родителей, а в какой-то степени – и детдома, крутится вокруг одной точки: нашего малыша. Кое-какое внимание перепадает, конечно, и его маме… Малыш всем улыбается, всем нравится, сразу и охотно пошел на "ручки" к бабушке Жене. А Тамила очень долго называла его "голубоглазиком", хотя вскоре его глаза стали карими… Дед Федор Савельевич души не чает в своем первом внуке. Деду я привез подарок, который мне в связи с рождением сына подарил радиолюбитель мой матрос Костя Егоров. В корпус пластмассовой мыльницы он поместил транзисторный приемник (наша промышленность начала выпускать похожие только лет через восемь). Дед страшно гордился этим подарком: все "падали", когда в его кармане вдруг начинала играть музыка или передавали последние известия.

Расстаюсь со своей, увеличенной на главного человека , семьей ненадолго: в конце июня мне обещан отпуск. Уезжаю в Латвию, на ракетную базу в лесах. Там мне предстоит непростая работа. В июле на время отпуска меня должен подменить Боря Мокров.

Вставка – извинение . Не могу умолчать о разных железяках, даже описывая рождение своего единственного сына. О времена, о нравы!

На действующей ракетной базе в лесном массиве Латвии мне предстоят большие работы: надо сварить несколько километров труб и трубочек разных диаметров из нержавеющей стали. К этой работе мы готовились: добыли у Минсредмаша трубосварочные автоматы АТВ, фаскорезы, обучили там людей, изготовили специальный центратор – основу разработанной технологии. Я уже знаю, что автоматы АТВ не очень хороши: их не смогли запустить даже на ЛМЗ – знаменитом Металлическом заводе. Тяжелый автомат в теории надевается на стык двух труб, тщательно (до 0,1 мм) отцентрированных и закрепленных. Сварочная горелка с вольфрамом вращается вокруг неподвижного стыка, проволоку в зону сварки подает другой механизм.

Автоматы капризны, сложны в настройке, работают нестабильно. Очень чувствительны к броскам и провалам напряжения в сети. Требуется программирование величины тока в зависимости от положения сварки – потолочного, вертикального или нижнего; но оно не предусмотрено. Дорабатываем технологию и приспособления, чтобы хотя частично устранить эти безобразия. На объекте разворачиваем свое хозяйство. Автомат у нас подвешен над нашим стационарным, быстрым и точным центратором. Плеть сваренных труб длиной более 100 метров вытягивается из центратора, с другой стороны подаются отдельные трубы, которыми наращивается плеть. Готовые плети выкладываются вдоль трассы.

Трубы, после снятия фасок под сварку, надо тщательно готовить. Они изнутри отполированы, но их надо еще промыть в чистейшем бензине прямой перегонки "галоша", чтобы снять консервацию, затем протирать чистой бязью. На каждую трубу мы наносим клеймами трехзначный номер; шестизначный номер каждого стыка заносится в журнал работ.

На месте из алюминиевых листов приходится сооружать непростую мойку и хитрый инжекторный пистолет: бензин такой, что может полыхнуть от любой искорки. Зато мгновенно испаряется без всяких следов. Однажды прапорщик Лукашенко простирал в бензине старый замызганный китель. Чудо! Китель стал как новый! Теперь у нас куча "енотов-полоскунов", и все спецовки стают чистенькими и нарядными.