Владимир Силантьев - Воздушные разведчики

- Это хорошо, что наши летчики кипят злостью, готовы громить ненавистного врага, - говорил новый комэск. - Но храбрость не всюду нужна. Помню, во время битвы за Москву мы настояли, заставили подвешивать в мотогондолы "пешек" стокилограммовые фугаски. До шести штук брали в полет. Ух и доставалось фрицам! А потом отказались от этой практики. Узнав, что русские разведчики выполняют роль "бомберов", фашисты усилили за нами охоту. Наши потери сильно возросли...

Случай с атакой на бронепоезд всем нам запомнился надолго. Оказалось, что Виктор перестраховался, выключив правый мотор. Когда сняли капот, обнаружили перебитый осколками снаряда маслопровод, ведущий к манометру. Вот почему стрелка прибора не показывала давления масла. А мотор был цел и мог тянуть еще долго, пока из системы не выбило бы все масло. Получалось, Богданов добровольно пролетел двести километров на одном моторе.

Вскоре его экипаж снова попал в опасное положение. Полетели на разведку железнодорожного узла еще не освобожденной Риги. Иван Строев подробно рассказал, какую трепку им устроили зенитчики, оборонявшие подступы к Риге. Но Витюнчик и виду не показал, что экипаж был на волоске от смерти. А случилось вот что.

Незадолго до появления над Ригой Богданова Там пролетел экипаж Голубничего.

- И смех и грех, - рассказывал Юра Деряби-чев. - После того как мы разведали товарную станцию Риги и собирались домой, я говорю Голубничему:

"Поворачивай обратно!" Он, конечно, заворчал: "Почему?" Мы взбудоражили немецкую зенитную артиллерию, и вот снова нам надо лезть в пекло, да еще в какое! Ведь обычно мы скрытно подлетаем к цели. Заходим со стороны солнца. Немцы с земли не успевают нас заметить, и мы со снижением, на предельной скорости. уходим невредимыми. А тут, после того как мы себя обнаружили, тебе говорят: поворачивай назад, и еще велят сделать два захода! Но что поделаешь, фотографирование не получилось: шнур, ведущий к фотоаппарату, выпал из зажима, аппарат не включился. Когда это обнаружили и стали делать повторные заходы, заметили поднимавшихся "мессеров". Только их и не хватало!

И в этот момент над Ригой появляется экипаж Вити Богданова. Он должен был повторить фотографирование. Задание было срочное, приказ Ставки Верховного гласил: подготовить фотопланшет железнодорожного узла оккупированной Риги. Богданова атаковали истребители, но он ушел и вернулся без единой пробоины, сказав только Голубничему: "Чего ради вы фрицев взбаламутили?"

У Виктора был свой почерк в небе, да и внешне он мало был похож на остальных летчиков. Бледный, с длинной тонкой шеей и детским выражением лица, он, казалось, совсем не годился для этой профессии. Чтобы выглядеть солиднее и старше своих двадцати двух лет, Витюнчик на земле облачался в выходную темную шинель и офицерскую фуражку. А когда собирался в полет, никогда не подпоясывал меховой комбинезон, дабы не подчеркивать свою худобу. Комбинезон свисал с плеч, выглядел мешком, и летчик казался неряшливым.

Но Богданов завоевал авторитет бесстрашного разведчика. Крепко прилипшее к нему прозвище Витюнчик со времен нелепой аварии в Выползове потеряло первоначальный смысл и звучало теперь ласково и уважительно. Виктор не скрывал, что переменит профессию на какое-нибудь мирное занятие, как только кончится война. Разглядывая его тонкие и длинные "шопеновские" пальцы, я думал, что он станет музыкантом или хирургом.

...Прошли годы. В век автоматической телефонной связи не таким уж трудным делом оказалось разыскать фронтовых товарищей. Лишь Виктора Богданова не удалось найти. По рассказам, он демобилизовался и учился в Ленинграде. Никто не помнил его отчества - ведь на фронте звали друг друга по именам и редко по фамилиям. А без отчества и года рождения наше Госсправбюро не может дать адреса. Пришлось обратиться к услугам... уголовного розыска. Богдановых в Ленинграде - оказались сотни, и среди них десятки бывших фронтовиков. Получив адреса некоторых, подходивших по возрасту и образованию, я отправился на розыски однополчанина.

...Двери гостеприимно открывали старушки - матери фронтовиков, и статные молодые мужчины - их дети. Один показался мне копией Витюнчика такой же бледнолицый, худощавый, с тонкими кистями рук. Сошлись все данные, только отец молодого мужчины не служил в авиации, а был танкистом. Встревоженная нашим разговором, из смежной комнаты появилась мать танкиста, стала угощать чаем, хлопотать, умоляла рассказать подробности о том, как погиб ее сын. Я объяснил, что разыскиваю другого Богданова, и поднялся, но старушка просила остаться. Она была рада, что кто-то помнит и ищет Виктора Богданова, пусть не ее сына...

А наш Витюнчик сам нашелся. Вскоре после войны он демобилизовался, много болел, угодил однажды под грузовик, упорно учился в институте, затем работал врачом на Украине.

ПРЕРВАННЫЙ ПРАЗДНИК

Крынки - живописный пограничный городок, расположенный недалеко от Гродно. Он разделяется на две половины мелкой речушкой. На западной стороне проживали поляки, а за речкой, ближе к советско-польской границе, белорусы. В ста с лишним километрах от Крынок проходил фронт. После двух с половиной месяцев неудержимого броска от "Смоленских ворот" до польской реки Нарев солдаты 2-го Белорусского фронта под командованием К. К. Рокоссовского остановились на рубеже Августов - Ломжа - Остроленка. Войска нуждались в пополнении и перегруппировке для решающих битв на территории Польши и Германии.

Воздушные разведчики, естественно, не получили передышки. Как всегда перед началом крупных операций, полк включился в интенсивную работу, обнаруживая вражеские оборонительные сооружения и дислокацию войск. Разведчики регулярно появлялись над Варшавой, Торном, Данцигом, Лодзью, Бреслау.

Немцы серьезно готовились оборонять подступы к Германии, срочно создавали укрепленные районы, не дремала и их служба противовоздушной обороны. Во время разведки шоссейных и железных дорог, а также железнодорожного узла Лодзи экипаж Петрова заметил "Мессершмитт-109". Разведчики не дрогнули и, развернув самолет навстречу солнцу, с набором высоты продолжали полет. Истребитель не прекратил преследования, и тут у Виктора возникла дерзкая мысль.

В люках его самолета находились тысячи листовок на польском языке. Он дал команду Малинкину сбросить на стервятника весь "пропагандистский груз". Малинкин потянул ручку, и сзади "пешки" моментально образовался длинный белый шлейф. Спустя минуту стрелок-радист доложил, что преследователь резко пошел вниз - видно, листовки угодили ему в водяные радиаторы, и мотор стал перегреваться. "Листовками сшибли гада!" - рассказывали разведчики по возвращении на аэродром Крынки. Вернулись, как уже заведено, бреющим полетом.