Вадим Хачиков - Тайна гибели Лермонтова. Все версии

Он любил старшего брата. И когда узнал о его гибели, был потрясен. Спустя несколько месяцев, на Кавказе, он встретился с офицером, сосланным сюда за стихи «Смерть поэта», которому суждено было стать поэтическим преемником Александра Сергеевича. Несомненно, что между Львом Пушкиным и Михаилом Лермонтовым сразу возникла симпатия, которая очень скоро переросла в дружбу. Познакомиться они могли в Тифлисе, куда осенью 1837 года прибыл опальный поэт, и уж наверняка сблизились летом и осенью 1840 года в Чечне, где оба воевали в отряде генерала Галафеева. Об участии их обоих в веселом, но очень опасном ужине за чертой военного лагеря вспоминал Д. Пален.

Об их совместном пребывании в Ставрополе по окончании галафеевской экспедиции известно из воспоминаний А. Дельвига. Рассказывая, как проходили обеды у командующего войсками генерала П. X. Граббе, он отмечает: «Лермонтова я увидел в первый раз за обедом 6 января 1841 года. Он и Пушкин много острили и шутили с женою Граббе, женщиною небольшого ума и малообразованною».

Увы, позднее подобное соревнование в остроумии между приятелями привело к весьма печальным последствиям. Это было 13 июля на вечере в доме Верзилиных. Падчерица генерала, Эмилия Александровна, вспоминала, как она и Лермонтов «…провальсировав, уселись мирно разговаривать. К нам присоединился Л. С. Пушкин, который также отличался злоязычием, и принялись они вдвоем острить a qui miex (наперебой)». Именно в этой компании и прозвучала фраза «Горец с большим кинжалом», брошенная по адресу Мартынова и послужившая ему поводом для вызова на дуэль…

Они неоднократно встречались летом 1841 года в Пятигорске, куда Лев Сергеевич приехал в двадцатых числах июня. Проводили время в Ресторации, в доме Верзилиных, но чаще собирались у Лермонтова. Звучали лермонтовские и пушкинские стихи, друзья спорили, шутили, вспоминали совместную походную жизнь. Здесь заполнялся шутливыми рисунками альбом из жизни компании.

Н. И. Лорер вспоминал: «Лев Пушкин приехал в Пятигорск в больших эполетах. Он произведен в майоры, а все тот же! Прибежит на минуту впопыхах, вечно чем-то озабочен – уж такая натура. Он свел меня с Дмитриевским, приехавшим из Тифлиса». Скорее всего, благодаря «Лёвушке» сблизился с Дмитриевским и Лермонтов. И очень вероятно, что майор Пушкин, некогда служивший в Нижегородском драгунском полку, познакомил его командира, полковника Безобразова, с окружавшими Лермонтова молодыми людьми, среди которых и сам с удовольствием проводил время, несмотря на то что был значительно старше большинства приятелей поэта.

15 июля Лев Сергеевич вместе с некоторыми из них навещал Лермонтова в Железноводске. Е. Быховец, рассказывая в письме к своей подруге о поездке в Железноводск 15 июля, упомянула, что среди других спутников был и «Пушкин – брат сочинителя», который вместе с нею и Лермонтовым обедал «в колонке», то есть в ресторанчике Рошке. Слова Быховец подтверждаются письмом петербуржца П. Полеводина: «Лермонтов обедал в этот день с ним (Львом Пушкиным) и прочей молодежью в Шотландке и не сказал ни слова о дуэли, которая должна была состояться через час. Пушкин уверяет, что эта дуэль никогда бы состояться не могла, если б секунданты были не мальчики».

Л. Сидери, сын плац-адъютанта пятигорской комендатуры, со слов отца, заходившего в тот день к Верзилиным, рассказывает: «Все в доме были взволнованы. Вдруг вбегает Лев Сергеевич Пушкин, приехавший на минеральные воды, с волнением говорит: „Почему меня раньше никто не предупредил об их обостренном отношении, я бы помирил…“»

Оценивая личность Льва Сергеевича Пушкина, можно сказать: пусть он вел жизнь далеко не идеальную, но признательность потомства заслужил хотя бы тем, что стал связующим звеном между выдающимися сынами России.

Среди лиц, бывших в Пятигорске летом 1841 года, мы видим двух братьев-петербуржцев. Они вроде бы никак не были связаны с преддуэльными интригами, не входили в круг близких знакомых Лермонтова, среди «водяного общества» ничем особенным не выделялись и в жизни тогдашнего Пятигорска, никаких следов не оставили. Так ли это?

Что касается их петербургской жизни, то об одном из братьев нам сказать нечего. Зато второй!.. «Спросить кого-нибудь в Петербурге, знает ли он Отрешкова, – все то же, что спросить: знает ли он, где Казанский собор? …Такой общей известности, конечно, не могла не содействовать его разнообразная деятельность. Начал он, кажется, с издания „Журнала общеполезных сведений“, который потом передал в другие руки, потом он учредил какие-то фаэтоны или омнибусы и, когда предприятие это было в хорошем положении, также перепродал его. Потом… он устроил перчаточную фабрику под столь известною всем столичным жителям фирмою „Олень“… Впоследствии Отрешков продал и эту фабрику особой компании, которую сам образовал на паях или акциях… Брошюры, писанные или изданные им, исчислить невозможно. Нет вопроса, по которому бы он не высказал своего мнения, придерживаясь, преимущественно, начал политико-экономических».

Еще одна характеристика: «Он был со всеми знаком, служил где-то, ездил по поручениям, возвращаясь, получал чины, бывал всегда в среднем обществе и говорил про связи свои со знатью, волочился за богатыми невестами, подавал множество проектов, продавал разные акции, предлагал всем подписки на разные книги, знаком был со всеми литераторами и журналистами, приписывал себе многие безыменные статьи в журналах, издал брошюру, которую никто не читал, был, по его словам, завален кучею дел и целое утро проводил на Невском проспекте».

Нетрудно догадаться, что речь в обоих отрывках идет об одном и том же человеке. Только первый отрывок взят из произведения сугубо документального – «Записок» старого петербуржца В. Инсарского, опубликованных в журнале «Русская старина» за 1894 год. А второй – из сочинения художественного, которое поклонники творчества М. Ю. Лермонтова сразу же узнают – это повесть «Княгиня Лиговская». Приведенное описание относится к петербургскому дельцу Горшенкову, прототипом которого послужил тот самый Отрешков, точнее, Наркиз Иванович Тарасенко-Отрешков (1805–1873), о котором рассказал В. Инсарский.

Но каким образом Лермонтов, с деловыми кругами столицы никак не связанный, сумел так верно и ярко изобразить этого дельца? Где и когда он мог встречаться с Наркизом? Оказывается, Тарасенко-Отрешковы были довольно близки и Столыпиным, и их родне, Философовым, а также Лермонтову и его бабушке Арсеньевой. Это было большое и хорошо известное в Петербурге семейство – у Наркиза имелись трое братьев и четыре сестры.

Самого Наркиза хорошо знают пушкинисты, поскольку Александр Сергеевич нередко общался с Тарасенко-Отрешковым, даже пригласил его участвовать в задуманной им газете, рассчитывая на деловые качества Наркиза, хотя в последнее время отзывался о нем не слишком лестно. После гибели Пушкина делец каким-то образом оказался привлеченным к опеке над детьми Пушкина и хранению его библиотеки, что вызвало немало нареканий со стороны друзей и родственников поэта. Ну а частые встречи Наркиза с родственниками Лермонтова и, видимо, с ним самим позволили Михаилу Юрьевичу близко наблюдать за представителем этого мало знакомого ему типа людей. И. О. Лернер в очерке «Оригинал одного из героев Лермонтова», опубликованном в журнале «Нива» за 1913 год, доказал, что образ Горшенкова в «Княгине Лиговской» списан с Н. И. Тарасенко-Отрешкова.