Вадим Хачиков - Тайна гибели Лермонтова. Все версии

Вернувшись в Россию, Лорер стал членом масонской ложи «Палестина», а в 1823 году и Южного общества. Вскоре он, получив чин майора, перешел служить в Вятский полк, под командование П. И. Пестеля. Лорер стал ближайшим его сподвижником по тайному обществу, был посвящен во все его планы, хранил составленный им документ – «Русскую правду». После подавления восстания декабристов Лорер, причисленный к IV разряду «государственных преступников», был приговорен к ссылке в каторжную работу на 15 лет. Но в 1832 году переведен на поселение, а в 1837 году – на Кавказ и определен в Тенгинский пехотный полк.

Спустя некоторое время декабрист получил чин унтер-офицера, а потом был произведен в прапорщики. В 1842 году вышел в отставку, жил в небольшом имении Водяное недалеко от города Николаева. Вскоре он женился на симпатичной ему 23-летней особе, от которой имел двоих детей. Скончался в Полтаве в мае 1873 года.

Несмотря на все испытания, Лорер остался спокойной, уравновешенной натурой, склонной к оптимизму. Необыкновенная сердечность и дружеские чувства особенно ощущались в общении с симпатичными ему людьми, в число которых вошел и Лермонтов. Последняя встреча их произошла незадолго до дуэли: «В одно утро я собирался идти к минеральному источнику, как к окну моему подъехал какой-то всадник и постучал в стекло нагайкой. Обернувшись, я узнал Лермонтова и просил его слезть и войти, что он и сделал. Мы поговорили с ним несколько минут и потом расстались, а я и не предчувствовал, что вижу его в последний раз…» Ясно, что подобная встреча могла быть только у людей, которые испытывают друг к другу дружеские чувства.

Трудно сказать, какой след оставило общение с Лорером в душе Лермонтова. Но для Лорера даже кратковременное приближение к поэту оказалось судьбоносным. Не будучи самой яркой фигурой среди своих товарищей по изгнанию, он сделался одним из самых известных среди них, прежде всего благодаря своему прикосновению к судьбе Лермонтова, который вошел в круг духовно близких ему людей. Ведь именно Лорер нес гроб с телом поэта на кладбище как его однополчанин по Тенгинскому пехотному полку, хотя в Пятигорске можно было найти немало и других тенгинцев.

Соприкоснувшись с проявлением воли всемогущей судьбы, даже если она меняет не твою, а чужую жизнь, невольно ощущаешь холодок в груди. Мы не знаем, почувствовал ли его юный уланский корнет, когда рядом с ним взлетела в воздух монета, брошенная случайным попутчиком. Но именно в тот момент маленькую комнату почтовой станции при крепости Георгиевской посетила Ее Величество Судьба. И распорядилась, чтобы капитан Алексей Аркадьевич Столыпин и поручик Михаил Юрьевич Лермонтов направились не в действующий отряд, куда им следовало ехать, а в манивший курортными удовольствиями Пятигорск.

Об этом повороте судьбы великого поэта стало известно после того, как в журнале «Русская старина» за 1879 год биографом Лермонтова П. А. Висковатовым были опубликованы воспоминаниям корнета Борисоглебского уланского полка П. И. Магденко. Их автор, совершавший вояж по Кавказу в качестве ремонтера и закупавший лошадей для своего полка, рассказал о своих встречах с Михаилом Юрьевичем Лермонтовым. Появление воспоминаний вызвало немало споров. Это и понятно: слишком многое в биографии Лермонтова встало бы на свои места, имей исследователи полную ясность во всем, что связано с рассказом уланского ремонтера.

Достоверные документальные данные о Петре Ивановиче Магденко были обнаружены сравнительно недавно. Из них мы узнаем, что он родился 16 января 1818 года и происходил из дворян Екатеринославской губернии. Хорошего образования не получил. В армии начал служить с 1834 года, офицером стал шесть лет спустя. С 1841 года и до самого увольнения со службы в 1845 году был ремонтером, закупая для своего полка лошадей. Ничем себя на службе не проявил, никакими особенными достоинствами не отличался, наград не имел и был уволен от службы штабс-капитаном. Умер П. И. Магденко 3 сентября 1884 года и похоронен в родовом селе Магдалиновке Новомосковского уезда, рядом с отцом И. А. Магденко.

В формулярном списке Петра Ивановича нас более всего может интересовать следующая запись: «Был командирован для покупки в сей полк 70 ремонтных лошадей по сроку 1841 года – с 18 Генваря 1841 года. Поручение сие исполнил с должной деятельностью». Есть довольно убедительные косвенные свидетельства о пребывании ремонтера на Кавказе, а также о времени и обстоятельствах его встречи с Лермонтовым в Георгиевске и совместном приезде в Пятигорск.

Естественно, что после появления таких свидетельств существования уланского ремонтера Магденко, его поездки на Кавказ, встречи там с Лермонтовым и их совместной поездки из Георгиевска в Пятигорск вряд ли найдутся желающие оспаривать и факт судьбоносного бросания полтинника, а следовательно, спонтанного решения поэта изменить маршрут. Но споры вокруг воспоминаний уланского ремонтера продолжаются.

Полковник. В 1839 году был прикомандирован к Линейному казачьему войску. По словам Раевского, которому, впрочем, нужно доверять с осторожностью, полковник Александр Логгинович Манзей летом 1841 года в Пятигорске был близок с Лермонтовым, который посвятил ему (предположительно) экспромт «Куда, седой прелюбодей…». Раевский утверждает, что Манзею друзья поэта хотели доверить улаживание конфликта Лермонтова с Мартыновым, но тот сказал, что «с Лермонтовым ему не совладать, а что лучше было бы, кабы Столыпин с ним сперва поговорил».

Насчет «не совладать» – едва ли полковник, пожилой человек мог сказать такое о молодом поручике. Но не исключено, что подобный разговор мог быть с ним у Глебова, который растерялся от возложенной на него миссии.

Именно этот Манзей указан в «Лермонтовской энциклопедии». В лермонтовском окружении мог оказаться и другой Манзей – Константин Николаевич (1821–1905) – офицер и историк лейб-гвардии Гусарского полка, который указывается в комментариях к воспоминаниям Лорера, упоминающего эту фамилию в числе людей, бывших в Пятигорске летом 1841 года. Учитывая довольно редкую фамилию, можно предположить, что оба лица, ее носящие, являются родственниками, а поскольку имена-отчества не совпадают, а разница в возрасте довольно значительна, очень вероятно, что это дядя и племянник.

Двадцатилетний лейб-гусар скорее мог оказаться в лермонтовском окружении, чем пожилой казачий полковник. С другой стороны, Лорер едва ли обратил бы внимание на двадцатилетнего юнца, а вот солидного полковника мог заметить скорее.

Описывая бал, который состоялся 8 июля 1841 года у Грота Дианы, А. И. Арнольди отмечал в своих воспоминаниях: «Наш бал сошел великолепно, все веселились от чистого сердца, и Лермонтов много ухаживал за Идой Мусиной-Пушкиной». Как правило, и на этот факт, и на саму эту фигуру биографы поэта, да и другие, пишущие о нем, не обращают особого внимания. Между тем личность этой особы, при внимательном взгляде на нее, позволяет увидеть многое, связанное с последними днями жизни Михаила Юрьевича.