Вадим Хачиков - Тайна гибели Лермонтова. Все версии

Ида, а точнее Еротеида, была дочерью генерал-лейтенанта П. К. Мусина-Пушкина, принадлежавшего к одному из широко известных дворянских семейств России XIX столетия. М. Ф. Дамианиди и Е. Н. Рябов, которых заинтересовала личность Иды Мусиной-Пушкиной, изучили биографические данные и родственные связи членов этого семейства, изложив собранные сведения в статье «Эта загадочная Ида Мусина-Пушкина».

Из нее узнаем, что военная служба отца Иды, Петра Клавдиевича Мусина-Пушкина (1766 —?), протекала довольно успешно. Выпущенный из камер-пажей в армию в 1787 году, он сразу же отправился на русско-турецкую войну. Быстро продвигаясь в чинах, он уже к 1799 году стал генерал-майором. А с 1807 года его служба оказалась связанной с Кавказом. Вначале Петр Клавдиевич возглавлял отдельный отряд на Кавказской линии, а позже около полугода, до июня 1811 года, – все войска Линии. Во время Отечественной войны 1812 года он храбро сражался, командуя отдельной бригадой, а в 1813–1814 годах – резервными кавалерийскими эскадронами. Потом Петр Клавдиевич довольно долго «состоял по кавалерии» и, наконец, в 1833 году был уволен от службы.

У генерала было двое сыновей и шесть дочерей. Видимо питая слабость к Античности, Петр Клавдиевич назвал некоторых своих девиц звучными древнегреческими именами. Так, самая старшая звалась Еликонида. Две следующие, правда, именовались привычно – Екатерина и Лидия, но потом снова пошли – Ариадна, Еротеида, Поликсения… Не исключено, впрочем, что Древней Грецией увлекалась супруга генерала, дочь статского советника Анна Петровна Штерич. В девичестве фамилию Штерич носила и княгиня М. А. Щербатова, племянница супруги генерала, хорошо известная лермонтоведам.

Вошли в российскую историю и некоторые из дочерей Петра Клавдиевича. Старшая, Еликонида, вышла замуж за генерала Ивана Алексеевича Орлова, который в то время состоял в должности походного атамана казачьих полков при Отдельном Кавказском корпусе. Впрочем, пятигорским краеведам больше знаком его отец – генерал-майор Алексей Петрович Орлов, на средства которого был построен Дом для неимущих офицеров.

Две самые младшие дочери генерала воспитывались в Екатерининском институте – привилегированном учебном заведении для благородных девиц – вместе с сестрой Арнольди и потому были ему хорошо известны. Но если девятнадцатилетняя Поликсения его особого внимания не удостоилась, то Еротеиду, которой в 1841 году исполнился двадцать один год, он упомянул в своих воспоминаниях трижды – в связи с Лермонтовым. И почти сорок лет спустя, бегло записывая беседу с ним, издатель журнала «Русская старина» М. И. Семевский пометил: «…бал был 7 июля; на чистом воздухе, 2 хор(а) музык(и), над Идой фон(арик) загорелся, Лерм(онтов) сорвал фонар(ик) над Идой…» Как видим, запамятовав дату бала (он состоялся 8 июля), Арнольди крепко запомнил незначительный его эпизод. Значит, волновали старого гусара отношения поэта с подругой его сестры…

Нас их отношения тоже не могут не заинтересовать. Но, прежде чем говорить о них, обратим внимание на два обстоятельства, которые обязательно следует выделить в собранных Дамианиди и Рябовым материалах о семье Мусиных-Пушкиных. Первое – множественность нитей, связывающих ее с Кавказом.

Второе обстоятельство – множественность связей семейства Мусиных-Пушкиных с М. Ю. Лермонтовым и его ближайшим окружением. Начнем с того, что в 1839–1840 годах М. Ю. Лермонтов ухаживал за двоюродной сестрой дочерей генерала, М. А. Щербатовой, и был серьезно ею увлечен. Марии Алексеевне посвящены два его чудесных стихотворения – «На светские цепи…» и «Молитва». Когда в феврале 1840 года состоялась дуэль Лермонтова с Барантом, по Петербургу упорно ходил слух, что столкновение у них произошло именно из-за Щербатовой. Эти слухи даже вынудили княгиню покинуть столицу. Уезжая во вторую ссылку на Кавказ, Лермонтов простился с нею в Москве. Свидетелем их расставания был А. И. Тургенев, записавший о Щербатовой в дневнике: «Сквозь слезы смеется. Любит Лермонтова».

Супружеские отношения связывали с Екатериной Мусиной-Пушкиной и близкого приятеля Лермонтова, князя Сергея Трубецкого, который находился в это время в Пятигорске, жил по соседству, в той же усадьбе Чилаева. Правда, после рождения дочери Трубецкой ушел из семьи, но его отношения с женой и, надо полагать, с ее сестрами оставались вполне нормальными. Самая младшая из сестер Мусиных-Пушкиных, Поликсения, вышла замуж за С. Д. Лисаневича, который, как недавно выяснилось, с поэтом никак не был связан, но вошел позднее в круг его знакомых.

Еще одна нить, связывавшая Лермонтова и некоторых его приятелей с семьей Мусиных-Пушкиных, тянется к их родственнице, Марии Христофоровне Шевич, родной сестре шефа жандармов А. Х. Бенкендорфа. Ее погибший в сражении под Лейпцигом супруг в начале века командовал лейб-гвардии Гусарским полком, в котором позже служил Лермонтов. А сын Марии Христофоровны в чине ротмистра служил там одновременно с Михаилом Юрьевичем, его родственником Столыпиным-Монго, Александром Тираном и некоторыми другими лейб-гусарами, находившимися на Кавказе тем летом. М. Х. Шевич была приятельницей семьи Карамзиных, у которых бывал и Лермонтов. Словом, и он сам, и пятигорские его друзья довольно близко соприкасались с Мусиными-Пушкиными в Петербурге.

И конечно же, эти связи не могли не проявиться здесь, на Водах, тем более что сразу же по приезде в Пятигорск сестры стали главным украшением прекрасной половины здешнего «водяного общества». Однокашник Лермонтова по Московскому благородному пансиону Н. Ф. Туровский в своем «Дневнике поездки по России в 1841 г.» отмечал: «…в последний месяц явление хорошенькой генеральши Ор[ловой]] с хорошенькими сестрами М[усиными]]-П[ушкиными]] наделало шуму…»

Почему же этот «шум» оказался незамеченным лермонтоведами? Наверное, потому, что «хорошеньких сестер» Мусиных-Пушкиных заслонили для них «три грации», привлекавшие Лермонтова в дом генерала Верзилина, и в первую очередь самая старшая из них, Эмилия Клингенберг. А также, видимо, сыграло роль то обстоятельство, что именно в доме Верзилина случилась роковая ссора, повлекшая дуэль с Мартыновым. Но внимательный анализ жизни поэта в Пятигорске летом 1841 года позволяет сказать, что к моменту ссоры Лермонтов уже бывал в этом доме не столь часто, как раньше, и гораздо меньше общался с Эмилией, которая увлеклась Мартыновым.

Так что очень вероятно: с того времени Лермонтов отвернулся от «Розы Кавказа», как именовали Эмилию, и обратил взоры на своих петербургских знакомых, девиц Мусиных-Пушкиных, уже давно привлекавших внимание его друзей. Цитированную выше запись в «Дневнике» Туровского продолжают такие строки: «…в честь их (то есть генеральши Орловой и ее сестер) кавалеры дали роскошный bal champetre (сельский бал) в боковой аллее бульвара». Этот факт, сообщенный непредвзятым наблюдателем, чрезвычайно важен – ведь не исключено, что инициатором бала был именно Лермонтов. И если это так, то, вполне возможно, затеян он был как раз в пику Эмилии. Может быть, и для того, чтобы порадовать Еротеиду, которая его интересовала, конечно, более других приехавших в Пятигорск сестер. В пользу этого соображения говорит замечание Арнольди о том, что «…Лермонтов много ухаживал за Идой Мусиной-Пушкиной».