Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙV

Под вечер был посланник Александр Петрович Извольский, пригласить на молебен и завтрак в пятницу, 6 декабря. Когда я упомянул о Матвееве, и что он хотел бы посмотреть Японский Парламент, Александр Петрович любезно предложил помочь ему в этом, равно как способствовать видеть и другое, что ему понадобится, почему я известил Матвеева завтра побыть у посланника. Александр Петрович говорил, между прочим, что Японское Правительство и вообще японцы все более и более настраиваются на мирный и дружественный тон к России. Рану, нанесенную их гордости, по–видимому, нывшую неутолимо со взятия Порт—Артура русскими, залечил союз с Англией, и они здраво начинают смотреть на вещи; дружбы с Англией им никогда не иметь, англичане слишком презирают их.

2/15 декабря 1902. Понедельник.

Случайно в комнате переводчика Исака Кимура наткнулся на катихизатора из Тоёхаси, Петра Кураока, о котором думал, что он хороший служащий Церкви. Зачем? Так себе! Брат тут, малопутный Евграф, с лысиной на голове, приехавший учиться русскому языку в правительственной школе, — так повидаться с ним. Ни в какой службе не возможна такая самопроизвольность.

Вечером Накаи отпросился от перевода — собрание по редакции «Сейкёо—Симпо». Из переплета принесли Страстную службу — увесистая книга!

3/16 декабря 1902. Вторник.

Первая рассылка содержания дальним служащим Церкви на первый и второй месяцы 1903 года, всего 3337 ен 32 сен разослано сегодня.

Был командир русского военного судна «Рюрик», вчера пришедшего в Иокохаму.

Сосчитал сегодня, сколько всего пожертвовал в Собор язычник Кавано с 24 марта 1898 года, когда впервые им положено было в соборную кружку десять ен, по 8–е июля 1902 года, когда была его последняя жертва — 300 ен; оказалось 1220 ен. Деньги эти надо будет положить в банк. На Церковь их можно тратить только тогда, когда Кавано сделается христианином. Теперь же вдруг его сын потребует их — «отец–де не в полном уме был, когда отдавал деньги», или под каким–либо другим предлогом, конечно, надо будет их возвратить. Странная какая–то жертва. Кавано говорит, что «из благодарности за спасение его жизни явлением креста», но в таком случае отчего же он не спешит под сень Креста, не принимает крещение, даже не хочет основательно узнать учение?

4/17 декабря 1902. Среда.

Пишет о. Иоанн Оно: «О. Павел Косуги доехал до Оосака, по пути в Миязаки, и здесь у него опять открылось кровотечение горлом». Просит о. Оно «поместить его в госпиталь под предлогом, что во время наступающих праздников неудобно держать его в церковном доме — места нет». Ну это неправда; там комнат так много, что его можно поместить без всякой помехи ему, или от него кому–либо, а жена есть, чтобы и ухаживать за ним. Так и отписано о. Оно. Пишет еще о. Оно: «По сведениям от Кирилла Сасаба, бывшего катихизатором в Миязаки, о. Павла

Косуги, как больного чахоткой, в Миязаки не примут, никто из христиан не станет общения иметь с ним из боязни заразиться». Да зачем же и посылать такого слабого больного туда? Очевидно, ему больше не служить, а жить на покое, пока догорит остаток жизни. Бедный о. Косуги!

Сегодня похоронена дочь расходчика Алексея Сасагава, уродец, ходившая скрюченной так, что верхняя часть спины была под прямым углом к нижней, двенадцатилетняя, умершая с ангельски чистою душою, все время молившаяся, когда несколько дней лежала больной, и просившая всех молиться за нее. Хвала Господу, что он взял ее от горестей мира сего!

5/18 декабря 1902. Четверг.

Экзаменовал в Семинарии седьмой класс, где шесть учеников, шестой, где только четыре ученика, и Катихизаторскую школу, где во втором курсе три ученика, в первом тринадцать, — всех по Догматике. Семинаристы отвечали хорошо, Катихизаторская школа плохо, особенно первый курс — ученики совсем еще не развиты, впрочем, половина из них подают добрые надежды.

О. Феодор Мидзуно возвратился из своих Церквей в Симооса и рассказал о состоянии их. Лучше всех, как и всегда, у Филиппа Узава, у которого он крестил двадцать два человека; всех крещено тридцать два. Трогателен рассказ его о бедствиях, причиненных в деревнях бывшими ураганами и наводнением: на полях все смыто, дома разрушены, множество живет в шалашах и Бог весть чем питается. Маленькую подписку для христиан наших, по крайней мере, мы сделаем, но что это? Выйдет самая мизерная помощь.

6/19 декабря 1902. Пятница.

На экзамене в первом классе Семинарии, где сорок один ученик (и два русских). Первые отвечали по Катихизису почти все хорошо, вторые по японскому языку, — читали «докухон» и переводили фразы. С нового года они уже могут присоединиться к своим японским товарищам в изучении японских учебников, хотя, конечно, им будет назначаться самая малая часть урока.

С половины одиннадцатого — в Посольстве на богослужении, но случаю тезоименитства нашего Императора, потом на завтраке у посланника, во время которого играла музыка с «Рюрика», а за столом были капитан и несколько офицеров.

7/20 декабря 1902. Суббота.

На экзамене по Нравственному Богословию в пятом классе Семинарии, где девять учеников, которые отвечали очень бойко, и опять в первом классе Катихизаторской школы, где, кроме нескольких, отвечали преплохо, совсем еще мысли и языки не связаны.

О. Феодор Мидзуно принес прочитать письмо к нему Павла Ниицума из Симооса: «Немирные в Коодзимаци (как извещает Ниццума) опять поднимают бунт с целью добиться уничтожения моего решения („чтобы содержали священника, если хотят иметь оного отдельно для себя”). Ныне они уже недовольны и им — Ниццума» и прочее. Увидевши в комнате о. Феодора благоприятеля немирных, диакона Павла Такахаси, я внушал ему убеждать немирных оставить несообразности — мое решение останется неизменным, что бы они ни предпринимали, хотя бы даже оставили Церковь; для них единственное средство получить священника с содержанием не от них — соединиться со всеми прочими христианами в Коодзимаци и с о. Савабе и подать общее прошение, чтобы поставлен был еще священник для Коодзимаци, по причине невозможности управляться одному с таким большим приходом.

8/21 декабря 1902. Воскресенье.

Крещен до Литургии один учитель китайского и английского языков, уроженец Микейских островов, хотя чистокровный японец, сосватавший себе дочь покойного о. Феодора Осозава.

С о. Симеоном Мии что–то неладно: приключился какой–то нервный припадок; когда преподавал свой урок в Женской школе, вдруг впал в бессознательное состояние с судорогами, которые в продолжение дня часто возобновлялись, и при них он терял сознание. В Миссии еще не получено письма об этом прямо из Кёото, а писали сестре жены о. Симеона, которая прислала письмо сюда для прочтения. Храни его Бог! Человек весьма нужный для Церкви.