Сергей Нечаев - Марко Поло

А писатель — это некий Рустичелло (или Рустичано) из Пизы, который, тоже находясь в плену, записал рассказы венецианца обо всём, что тот видел и слышал во время своего такого интересного и такого продолжительного путешествия.

Впрочем, подавляющее число авторов говорит именно о тюрьме, и мы не станем вставать им в оппозицию.

В. Б. Шкловский, в частности, пишет: «Все люди в этой тюрьме были итальянцами. Но нации итальянцев еще не было, ссоры были все местные. Истории, которые рассказывали друг другу, были истории о венецианских, генуэзских, пизанских купцах. Один лишь капитан Марко Поло рассказывал о другом. Он рассказывал о дальнем Китае, о мирских женах Кинсая, о странных обычаях Тибета, о войнах монголов и больше всего о торговых путях. <���…>

Времени было слишком много. Мучения тюрьмы были однообразны, как мучения ада. Время было почти нераздельно» {414} 414 Шкловский В. Б. Марко Поло // Собрание сочинений. T.1 .M., 1973.C. 533. .

Кстати сказать, этот самый пизанец Рустичелло был известен как автор нескольких романов о временах короля Артура. Он попал в плен на несколько лет раньше Марко Поло (предположительно в 1284 году). А вот сам путешественник провел в плену около года: с сентября 1298 года по июль 1299 года.

Что касается книги, то Рустичелло очень постарался, и теперь довольно сложно разобраться, что в этой книге принадлежит ему (точнее, его фантазии), а что — непосредственно Марко Поло.

Пизанец, в Азии вообще никогда не бывавший, прекрасно умел расцветить свои романы любовными похождениями и батальными сценами, которые так ценились читателями. Соответственно, он отлично понимал, чем нужно украсить рассказ «сокамерника» Марко.

Лоуренс Бергрин отмечает, что «Рустичелло Пизанский был не просто автором романов. Он принадлежал к семейству нотариусов и обладал в этом деле высокой квалификацией» {415} 415 Bergreen L. Marco Polo. De Veneza a Xanadu. Rio de Janeiro, 2009. P. 363. .

Нотариусы во все времена пользовались почетом и уважением, и в этом качестве Рустичелло (Рустичано) мог заверить подлинность восточных приключений Марко Поло.

Литературная фантазия Рустичелло (Рустичано) явно тяготела к рассказам о сражениях и странствующих рыцарях, вот и в этой работе его больше потянуло к экзотическим заморским чудесам, чем к точному отображению маршрутов и фиксированию дат. В самом начале книги он пишет: «С тех пор, как Господь Бог собственными руками сотворил праотца Адама, и доныне не было такого христианина, или язычника, или татарина, или индийца, или иного какого человека из других народов, кто разузнавал бы и знал о частях мира и о великих диковинах так же точно, как Марко разузнавал и знает. И сказал он себе поэтому: нехорошо, если все те великие диковины, что он сам видел или о которых слышал правду, не будут записаны для того, чтобы и другие люди, не видевшие и не слышавшие этого, могли научиться из такой книги. Скажу вам еще: двадцать шесть лет собирал он сведения в разных частях света, и в 1298 году от Р. X., сидя в темнице в Генуе, заставил он заключенного вместе с ним Рустикана Пизанского записать всё это» {416} 416 Поло М. Книга чудес света. М., 2012. С. 44. .

Рустикан Пизанский — это, понятное дело, наш Рустичелло (Рустичано). А записать свой рассказ Марко Поло, оказывается, его «заставил».

В соседнем абзаце пизанец утверждает, что хотя в книге и представлены «необычайные всякие диковины», но написанному нужно верить, ибо «всё тут правда» {417} 417 Там же. С. 43. .

Всё правда? О том, что это не совсем так, уже говорилось и еще будет говориться. А пока же зададимся вопросом — почему два итальянца выбрали для записи французский язык?

Первый ответ, который приходит в голову, — Марко Поло и Рустичелло сочли венецианский диалект негодным для задуманного эпического повествования. В самом деле такая книга могла быть написана только на французском языке, который Брунетто Латини, видный литератор XIII века и наставник великого Данте Алигьери, «считал самым совершенным на свете» {418} 418 Голенищев-Кутузов И. Н Средневековая латинская литература Италии. М., 1972. С. 240. .

В любом случае французский язык был тогда хорошо известен в Ломбардии, в Генуе и в Венеции.

Существовало даже франко-венецианское наречие, которое «понимали не только образованные люди, но и широкие массы» {419} 419 Там же. .

К тому же французский язык был в те времена самым распространенным языком романов, то есть историй о любви и приключениях. Во всяком случае, литература на французском «конкурировала в Италии XIII века не только с латинской, но и с прозой на диалектах» {420} 420 Там же. .

К сожалению, Марко Поло не знал французского. Зато его знал Рустичелло. Точнее, он знал не его, а «его своеобразную и совершенно безграмотную версию» {421} 421 Bergreen L. Marco Polo. De Veneza a Xanadu. Rio de Janeiro, 2009. P. 364. .

Считается, что Рустичелло переводил рассказы Марко Поло о далеком и загадочном Востоке на французский язык и записывал их в книгу. Однако имеются и другие мнения. Например, такое: «Есть данные, что Марко Поло вовсе и не совершал свое знаменитое путешествие, а, находясь в генуэзской тюрьме, записал рассказы авантюриста и путешественника Рустичано, соединив их с персидскими описаниями Китая» {422} 422 Богданов В. М., Носов Н В. «Слово о полку Игореве», великая мистификация. СПб., 2005. С. 94. .

К этой теме мы еще вернемся, а пока же отметим, что, как бы то ни было, факт остается фактом: двое итальянцев составили многостраничное повествование об Азии на иностранном для них французском языке. При этом Рустичелло (Рустичано), явно имевший с французским серьезные проблемы, упоминает Марко Поло то в первом лице, то — в третьем, иногда именует произведение словами «моя книга», а иногда — «наша книга» (то есть плод сотрудничества). По-разному пизанец пишет и одни и те же слова, порой на одной и той же странице. Особенно много ошибок и нестыковок в написании имен собственных, а также во временах глаголов, что постоянно сбивает рассказ с настоящего на различные формы прошедшего времени (порой в одном и том же предложении).

По сути, безграмотный французский язык книги Марко Поло виден даже по переводам на другие языки, и местами вообще невозможно понять, что именно имеется в виду.

Итак, один из соавторов вообще не знал языка, а второй знал его недостаточно хорошо. В результате, по определению Лоуренса Бергрина, «появился, в лучшем случае, вдохновенный, но ненадежный черновой набросок, а не законченное эпическое повествование» {423} 423 Bergreen L. Marco Polo. De Veneza a Xanadu. Rio de Janeiro, 2009. P. 364. .

У этого же биографа Марко Поло читаем: «Соавторам не удалось выработать единый подход. Рустичелло стремился внушить возмущающемуся Марко свои представления о подходящей литературной форме и христианские идеалы, но по мере развития повествования он всё же дал гиперактивному путешественнику покощунствовать вволю. При всём владении устоявшимися штампами и манерами устной речи Рустичелло был лишен дара sprezzatura, то есть искусства создавать искусство. Зато Марко, отполировавший свои истории частыми пересказами и одухотворенный проницательным и заразительным энтузиазмом, буквально расточал sprezzatura. В результате рассказчик-любитель затмил профессионала» {424} 424 Ibid. .