Максим Гиллельсон - М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

кома с вашим ероем» (ты ведь знаешь, она не произно­

сит начальную букву). И снова: «Ах, это поэт, это ерой !

Вы должны бы мне представить вашего ероя». Я вынуж­

дена была это сделать, но при этом, опасаясь какой-

нибудь выходки с его с т о р о н ы , — ведь я еще прежде

грозила ему этим знакомством, а он ответил мне гри­

масой, — я вдруг краснею как маков цвет, в то время

как она расточает ему комплименты по поводу его

стихов. Он раскланивается перед ней и восклицает,

глядя на меня: «Софья Николаевна, отчего вы так

покраснели? Мне надобно краснеть, а не вам». И как

объяснишь это смущение м-ль Плюсковой, увидевшей

в нем новое доказательство моей страсти к не слишком

скромному «ерою», который этим забавлялся? <...>

В субботу целый день лил дождь как из ведра, мы

не могли даже двинуться из дома. У нас обедала

м-ль Плюскова, а вечером были Лермонтов, Мари,

Баратынские, Вяземский и Репнин. В воскресенье

я узнала от м-ль Плюсковой, что г. Шарль де Бурмон

собирается посетить Царское Село с генералом Чев-

киным; еще две недели назад из газет я узнала о его

приезде в Петербург и тщетно пыталась найти средство

снестись с ним; я поручила м-ль Плюсковой, которая

должна с ним обедать, сообщить ему, что мы здесь и что

маменька будет рада принять его у себя; я была уверена,

что это доставит ему удовольствие.

Во вторник утром мне пришлось прервать свое

письмо (чтобы хорошенько понять, что рассказываю я

уже о том, что было, а не о том, что будет, тебе надобно

знать, что пишу я это в среду, в час пополуночи; и это

единственно моя вина, так что не вздумай жалеть меня).

Итак, мне пришлось прервать письмо, так как приходило

несколько человек прощаться с нами перед отъездом:

Баратынский — в Бородино, Натали Озерова — в Мос­

кву, а м-ль Плюскова — в Петербург. Последняя стала

громко выражать свое удовольствие при виде входящего

288

г. де Бурмона, который ей очень нравится и которого,

благодаря ей, я вновь увидела. <...>

Бурмон обедал у нас с Мари; к моему великому

удовольствию, обед был превосходный; затем мы долго

беседовали, и Андре, против своего обыкновения, был

любезен с Бурмоном, который ему тоже понравился.

В семь часов мы поехали кататься верхом: он, Лермон­

тов, Лиз и я. Бурмон был очарован Павловском, он

уверял, что здесь намного красивее, чем в окрестностях

Рима, а прогулка со мной более приятна, потому что

я стала весьма благоразумной и уже не внушаю ему

ужаса. Еще бы! Я предпочитала беседовать с ним,

нежели скакать во весь опор, и я даже боялась за Лиз,

которая ехала на Тери в сопровождении этого безумца

Лермонтова, сидевшего на лошади по-гусарски и все

время горячившего лошадь Лиз. Мы с ней вернулись

к десяти часам; за чаем у нас было большое общество:

Герздорф с женой, Жорж Шевич с женой, Тиран,

Золотницкий, Лермонтов, Репнин и Мари. Г. Бурмон

сидел за столом между нею и мной...

Царское Село, четверг, 8 часов утра, 17 августа

< 1839 г. >

...Полетика <...> провел у нас три дня <���нрзб.> в обще­

стве моих братьев, в комнатках на их половине; очень

забавно было видеть, как он прибыл к нам со своим

дормезом, своими дорожными сундуками и двумя слу­

гами; впрочем, мы совсем не стесняем его свободы

и видели его только за завтраком, обедом и ужином

<...>. Приехал он в пятницу, и в этот же день, после

обеда, в нашей гостиной неожиданно появился г. Тур­

генев; он нисколько не изменился: все такой же любез­

ный по-своему, неожиданный и оригинальный. Вечером

он пил у нас чай с Вяземским и Мари Валуевой; Поле­

тика в десять часов уже отправился спать.

В субботу была прекраснейшая погода, и мы вос­

пользовались этим и совершили вечернюю прогулку

верхом по новой очаровательной дороге через парк,

которую проложили в Павловск; на прогулку ездили

мы с Лиз, м-ль Штерич, Андре, Репнин, Виктор Балабин

и Золотницкий. <...> А кончилось все ужасной грозой...

<...> Нам пришлось переодеться с ног до головы.

Вернувшись в гостиную, мы застали там множество

гостей: г. Вигеля и его протеже, маленького г. Демидова

из гусаров, кн. Щербатову, Антуанетт Блудову и ее

10 Лермонтов в восп. совр.

289

батюшку, Мари Валуеву, Лермонтова, Левицкого, Реп­

нина и Виктора Балабина, Вяземского и Полетику.

В воскресенье сюда прибыл двор; прощай сельская

свобода! <...>

В понедельник мы устроили прогулку верхом

с Репниным и Балабиными, а вечером у нас были Мари,

Лермонтов и наши кавалеры. Во вторник у нас обедала

Аннет Оленина с твоим деверем Базилем... Вечером

у нас была куча народу: Балабины и Репнин, все

Тираны, Абамелек, Лермонтов, Вяземский, Тургенев,

дамы Пашковы, Баратынский, Бартенев и Б о р о з д и н , —

и Александр вернулся с полей!..

H. M. СМИРНОВ

ИЗ ПАМЯТНЫХ ЗАМЕТОК

Перехожу теперь к Лермонтову. Его в первый раз

узнали по стихам, которые он написал о Пушкине.

В них нападает он на аристократию за малое участие,

ею принятое в смерти незабвенного нашего поэта. За

эти стихи он был переведен в армию из л.-гв. Гусарского

полка; 1 но через два года возвращен. По приезде

в Петербург он стал ездить в большой круг и, получив

известность, был везде принят очень хорошо. Через

несколько времени он влюбился во вдову княгиню

Щербатову, урожденную Штерич, за которою волочился

сын французского посла барона Баранта. Соперни­

чество в любви и сплетни поссорили Лермонтова с Ба-

рантом 2. Они дрались; последний выстрелил и не

попал, а другой выстрелил на воздух. Сия история оста­

лась долго скрытою от начальства; но болтовня самого

Лермонтова разгласила ее, и он был посажен под арест.

Впрочем, не было бы никаких других дурных послед­

ствий для нашего поэта, ибо все его оправдывали, если б

он не потребовал новой сатисфакции от Баранта 3 по

случаю новых сплетней. Узнав об этом, военное

начальство сослало его в армию на Кавказ, откуда

он приезжал в Петербург только однажды и где он

нашел смерть от пули не в сраженье, а на новом

поединке. На теплых водах Пятигорска он встретил

старого товарища юнкерской школы, бывшего в кавалер­

гардах, Мартынова. По старой школьной привычке