Франсуа Керсоди - Герман Геринг: Второй человек Третьего рейха

Тринадцатого июля 1943 года на поле под Прохоровкой немцы потеряли пятьдесят танков, а русские более 70 процентов [513]. В результате фон Манштейн решил, что наступление можно продолжить сразу после того, как он получит подкрепление из резервных танковых дивизий. Но в тот же день он получил известия о двух решающих событиях: Западный и Брянский фронты Красной армии начали наступление на орловском направлении (операция «Кутузов»), то есть в тыл 9-й армии. А еще на рассвете 10 июля восемь англо-американских дивизий высадились на Сицилии и, не встречая сопротивления, стали быстро продвигаться вглубь острова [514]. В этой обстановке надо было предпринять новые стратегические инициативы, и фюрер решил прекратить операцию «Цитадель». Начиная с 14 июля немецкие армии стали отходить на исходные позиции. Их преследовали танковые дивизии пяти советских фронтов. В этой битве титанов советские войска потеряли около половины своих танков, 1100 самолетов [515]и вдвое больше солдат, чем немцы. Но они удержали позиции, отбили наступление вермахта и впервые завоевали господство в воздухе. На Восточном фронте немецкая армия пока еще не проиграла полностью, но уже произошел окончательный оперативный перелом в пользу русских…

А Гитлер уже отвернулся от России, желая противостоять угрозе с юга. И решил незамедлительно увидеться с дуче. Два диктатора встретились 19 июля 1943 года в Фельтре около Тревизо. Естественно, фюреру требовалось оправдание неудач на Востоке, и он произнес обвинительную речь. Переводчик Ойген Доллманн вспоминал: «Гитлер сразу же принялся перечислять все военные просчеты и грехи, допущенные итальянскими союзниками. И вместо того чтобы получить от Гитлера помощь, самолеты, зенитки, тяжелую артиллерию, танки и гаубицы, дуче пришлось несколько часов выслушивать заявления о том, что итальянские генералы с самого начала войны постоянно обманывали его, сообщая ему неверные данные о военной мощи Италии и готовности страны к войне. Было упомянуто также неудавшееся вторжение в Грецию, и немецкий ефрейтор впервые без обиняков обвинил итальянского ефрейтора в том, что эта провалившаяся кампания стала причиной всех неудач вермахта в России». Когда Гитлер достиг кульминации своей речи, в комнату, где проходила конференция, ворвался офицер авиации с листком бумаги: он сообщил, что Рим впервые подвергся массированной бомбардировке с воздуха. «Муссолини вскочил на ноги, – пишет Доллманн. – Его друг, уже привыкший к подобным неприятным известиям, остался сидеть. […] Понимая, что следует как-то успокоить Муссолини, фюрер пробормотал что-то о том, что надо верить в победу, и пообещал отправить на Сицилию авиационные эскадрильи самолетов и пехотные дивизии, не вдаваясь при этом в детали».

Это, несомненно, было разумно, поскольку Гитлер не располагал резервами, которые мог бы отправить на помощь пяти итальянским и двум немецким дивизиям, старавшимся сдержать наступление союзников в Южной Италии. На востоке Сицилии 8-я британская армия Монтгомери захватила Сиракузу и двинулась вдоль побережья на Катанию. На западе 7-я американская армия под командованием Паттона захватила плацдарм на берегу залива Джела и оттуда начала наступление в направлении Палермо. Итальянские дивизии сопротивлялись неумело, возрожденная незадолго до этого танковая дивизия «Герман Геринг», как и 15-я танковая гренадерская дивизия, была слишком рассредоточена и подвергалась постоянному обстрелу кораблями Королевского флота. А 2-й воздушный флот фон Рихтгофена, измотанный постоянными боевыми действиями в Средиземноморье, подвергавшийся нападениям 3000 самолетов союзников и лишенный основных аэродромов Сицилии, мог оказывать защитникам острова лишь спорадическую поддержку. «В генеральном штабе, – отметил Геббельс 16 июля, – Геринг попал в затруднительное положение. Фюрер сурово отчитал его лично и все его люфтваффе в присутствии пехотных генералов».

После того как американцы 22 июля взяли Палермо, никто уже не сомневался в том, что союзники вскоре завладеют всей Сицилией и не замедлят переправиться на полуостров. Именно этим объясняются события 25 июля в Риме: Большой фашистский совет, собравшийся 24 июля, потребовал отставки Муссолини и передачи верховного командования армией королю. Муссолини не признал это решение обязательным для себя, но на следующий день он был вызван на аудиенцию к королю, где его арестовали, после чего отправили под стражей на остров Понца. Король назначил вместо дуче главой правительства маршала Бадольо. Гитлер, не питая никаких иллюзий относительно решимости Бадольо продолжить войну на стороне Оси, приказал войскам вермахта оставить Сицилию, занять альпийские перевалы и быть готовыми осуществить молниеносный захват Рима [516]. В то же самое время он поручил Гиммлеру найти любой ценой место, где содержался под арестом Муссолини…

Но существовала другая опасность, не думать о которой высшее немецкое командование никак не могло: бомбовые удары английской и американской авиации по рейху и оккупированным немцами территориям стали воистину угрожающими [517]. Начиная с середины июня Королевские ВВС последовательно бомбили Крефельд, Мюльхайм, Оберхаузен, Гельзенкирхен, Вупперталь, Бохум и Дюссельдорф. Двадцать второго июня британцев сменили ВВС США, разбомбив днем завод по производству синтетического топлива в Хюльза. А 24 июня ситуация изменилась самым трагическим образом: вечером того дня, начав первую фазу операции «Гоморра», 700 бомбардировщиков осуществили ковровую бомбардировку жилых кварталов, порта и судостроительных заводов Гамбурга фугасными и зажигательными бомбами. Немецкая ПВО оказалась бессильна, потому что англичане впервые использовали новое средство для создания радиолокационных помех: с самолетов в огромном количестве были сброшены 25-сантиметровые бумажные ленты с наклеенной на них алюминиевой фольгой. В результате немецкие радары оказались бесполезны. Осуществленные в последующие дни бомбардировки вызвали «огненные смерчи», усилившиеся разницей температур, и разрушения водопроводных сетей. Операция «Гоморра» завершилась 2 августа: Гамбург оказался почти полностью разрушен, 40 000 человек погибли и около миллиона остались без крова. Это было предупреждение, которое прямо говорило: союзники имеют возможность сровнять с землей любой немецкий город, не встречая серьезного сопротивления… [518]

Уже 29 июля Альберт Шпеер представил свой доклад Центральному комитету по планированию. Руководитель Министерства вооружения и военной промышленности заключал: «Если воздушные налеты будут продолжаться с таким же размахом, нам через три месяца не придется больше обсуждать ряд вопросов, которые мы рассматриваем сегодня. Мы просто плавно сползем в болото, причем очень скоро». Примерно то же самое он сказал и фюреру. «Я доложил Гитлеру о том, – вспоминал Шпеер, – что производство вооружений разваливается, и предупредил его, что череда подобных ударов по шести другим крупным городам может привести к полному прекращению производства вооружений в Германии».