Юлия Андреева - Букет незабудок

Ну, бывало и не такое. Утешали его, уговаривали не злиться и дальше писать: мол, удача такая штука… рано или поздно…

Прощаясь, от всего сердца, подарили каждый по книге. И только тут до парня дошло, что он реально ошибся дверью и все это время общался далеко не с начинающими писателями, вместе с которыми участвовал в конкурсе…

Во время Великой Отечественной войны будущий писатель и переводчик, а тогда четырнадцатилетний подросток Саша Щербаков был отправлен в эвакуацию в город Самарканд. Жить там оказалось не в пример легче, нежели в Ростове-на-Дону, где он родился и жил до войны, но все равно не мирное время…

Одним из самых ходовых товаров того времени в школьной среде были книги. За право хотя бы прочитать книгу могли заплатить даже хлебом. А тут выясняется, что у Сашиного одноклассника есть роман Жюля Верна, который Щербаков еще не читал. Желание заполучить том сделалось почти невыносимым, мальчишка ходил вокруг да около, измышляя способы заполучить желаемое. Напроситься ли в гости с ночевкой и там, притулившись на коммунальной кухне, прочитать за одну ночь? Выменять ли на что-нибудь ценное? Но было ли у него что-то по-настоящему ценное? Наблюдающий за мытарствами одноклассника приятель пуще прежнего охранял сокровище.

Наконец, Щербаков придумал, как осуществить равный обмен.

– У меня есть вторая часть «Аэлиты», – в один прекрасный день заявил он.

– Врешь?! – попытался сразу же обескуражить его приятель.

– Точнее, сама книга осталась дома, но я успел переписать ее от руки. Меняем?

Конечно, книга Жюля Верна была настоящей, в твердом переплете и с ровно напечатанным шрифтом, но только это была уже читанная книга, в то время как о продолжении «Аэлиты» никто слыхом не слыхивал. Да и разве ж это обмен, когда по прочтении книги честно возвращались к своим владельцам?

Вторую часть «Аэлиты» Саня Щербаков написал сам, благоразумно скрыв авторство.

Проглядев несколько страниц рукописи и найдя текст вполне разборчивым, а сюжет увлекательным, приятель передал на несколько дней заветную книгу.

«Исторически это был первый сиквел к «Аэлите», – подытожил рассказ Андрей Балабуха, – второй – «Звезды последний луч» Анатолия Андреева – увидел свет лишь в 1987 году на страницах свердловского журнала «Уральский следопыт». Это первое достижение. А второе – Александр Щербаков в столь раннем возрасте понял, что писательский труд может оказаться и прибыльным…».

Не всегда удается пристроить в издательства свои произведения, еще труднее сделать так, чтобы тебя замечали, издавали, предлагали поработать на заказ. Как сказал по похожему поводу Эрнест Хемингуэй: «Будь я проклят, если напишу роман только для того, чтобы обедать каждый день!».

Тем не менее, если хочешь продержаться подольше в писательских меньшинствах (я имею в виду тех, кто живет на гонорары), необходимо научиться подстраиваться.

Знакомая писательница-фантастка решила подзаработать на популярной литературе для женщин. Серия заказывала книжки по уходу за собой. Кто-то описывал волшебные упражнения, способные сделать из любой коровищи мисс Совершенство, кто-то предлагал, прежде чем начинать сбрасывать вес, научиться принимать себя такими, какие мы есть, третьи специализировались на безобидных и бесполезных масках и кремах, созданных в домашних условиях. В общем, кто во что горазд. Моя знакомая целых три месяца просидела над рукописью крошечной книжечки молодильных мазей, перемежая выдержки из тибетской литературы вырезками из пожелтевших от времени журналов «Работница», и, в конце концов, выдала труд со следующим названием: «Как в пятьдесят выглядеть на все сто».

В подъезде поселился бомж с большим нательным крестом и чашей для подаяния. К просьбам убраться глух, мимо милиции просачивается, угрозы и проклятия с него – как с гуся вода.

Называет себя «Бич Божий».

Во всех смыслах правильное название.

– Я тебя сегодня целый день пытался застать на домашнем. Где бродишь? – Звонит под вечер знакомый.

– Борис Останин в котельную пригласил.

– Сам Останин! Живой классик! Легенда! Что делали? О чем говорили?

– Да так, ни о чем конкретном, шампанское полусладкое пили.

– Шампанское в котельной! – Романтика!!!

– Какая еще романтика? – пытаюсь охладить не в меру раздухарившегося собеседника. – Мы же не вдвоем бутылочку уговорили. Человек пять было.

– А кто?

– Друзья Бориса.

– Он познакомил тебя со своими друзьями?! Ты вошла в элиту! Твоя литературная судьба решена!!!

Господи, какие эмоции! Представляю, что бы с ним приключилось, поведай я, что мы с Останиным еще и детей хотели перезнакомить. Ровесники они. Наверное, от избытка впечатлений крыша бы поехала.

В английском языке карта туза носит название «ace», от старофранцузского слова «as» – «единица». Изначально, так и было, туз стоял на самом незначительном месте, мелочь, как презрительно сказала бы моя дочь. Однако, туз интересен именно тем, что постепенно он из положения ниже некуда сделался главной картой колоды. Игроки в покер или блэк-джек, к примеру, рассказывают, что у них в игре сам игрок волен определять значение туза, будет ли он доминировать в колоде, или довольствоваться последним местом.

Как ни странно, на продвижение единицы – туза вверх, повлияла французская революция, когда туз стал ассоциироваться с человеком, который, родившись никем, может подняться над венценосными особами и диктовать свою волю королям. Приблизительно с того же времени слово «ас» начали применять к людям, достигшим степени мастерства в том или ином роде деятельности.

На очередной выставке на Пушкинской, 10 молодой человек, захлебываясь эмоциями, почти кричит в трубку:

«Представляешь, буквально только что видел живого Ковальского! Правда!»

Я поворачиваюсь к нему, громко шипя прямо в счастливую физиономию:

«Ковальского. Ага. Во плоти».

Очередь из приглашенных писателей-журналистов возле столика толстой администраторши на входе перед очередной книжной выставкой в «Ленэкспо».

Тетка сверяет фамилию со списком, вытаскивает из прозрачной папки мой бейдж.

– Статус?

– Писатель.

– Писатели бывают разные? Вы, например, что пишите?

– Исторические романы.

– Вот так и запишем: «исторический писатель». Следующий?

– А она еще фантастику сочиняет, – вылезая из-за моей спины, весело вступает в разговор Коля Романецкий.

– Хорошо. – Кивает администраторша и дописывает: «фантастический писатель»!

Первый раз Владимир Софиенко приехал на «Интерпресскон» в 2010 году. Заранее в интернете были вывешены списки участников, так что Владимир мог с гордостью сказать, что знает, наверное, добрую треть прибывших писателей по их произведениям. Только писатели на книжных полках – это одно дело: здесь они все чинно стоят на своих местах, гордо выпятив глянцевые корешки с именами, названиями, а то и гербом издательств. О том, как выглядят, разговаривают и вообще ведут себя писатели, выбравшиеся из своих книг на свободу, молодой автор даже не представлял, и был понятно шокирован: «Здесь все по-другому. Писатели все пьяные, какие-то ирокезы на головах, вместо костюмов и галстуков, лаковой обуви – аляповатые футболки, вытянутые на коленках треники, тапки на босу ногу… Я думал, может, не туда попал. Но должно быть, водка в итоге всех примирила».