Юлия Андреева - Букет незабудок

Ашот лепил «Оргазм» четыре ночи и все это время к каждому звуку прислушивался. Все виделось ему, как вместо мужа Володи явится злобный любовник с кинжалом – в компании верных друзей и возмущенных родственников – мстить за чужую жену и свою любовницу.

Сваял работу – первым делом к Кубасову принес. Скульптура небольшая – 40 на 35 см.

Сергей Анатольевич как увидел, так и онемел, но ненадолго, всего лишь на несколько минут.

– Ашот, чудила! Такого у нас нельзя!!! Чу! Хальт! Цурюк, ферботен! Никс нема! Да если только кто-нибудь увидит ЭТО без паранджи. Десять лет без права переписки, да еще и студенческий билет порвут к чертовой матери. Не дай Бог, увидят!

А как не увидеть, когда по всем правилам ремесла, глину обжигать нужно. Там ее и увидят, а дальше уже ясный сценарий: расстреляют, а потом еще и в милицию сдадут – за изготовление непристойной эротической порнографии.

– Ты… тово… ты ее у нас не обжигай, качество силуэта пострадает, – на правах старшего творческого друга советует Кубасов. – Я тебя к моему приятелю отведу, он хоть и тоже маньяк вроде тебя, зато у него печь лучше. Вот там все и сделаешь.

Прошел месяц и Кубасов просит принести «Оргазм» в мастерскую. Шведы какие-то приезжают, хотят социалистический реализм в натуре посмотреть.

Сказали – принес.

– Сколько стоит? – интересуется шведский искусствовед через симпатичную переводчицу.

– Сколько даст, столько и будет, – пожимает плечами Ашот.

Медленным движением швед достает из правого кармана кошелек – а там зелени!!!

– Нет, мы советские люди, нам нельзя доллары. Рад бы всей душой Вам помочь… но только рубли. 88-ю статью еще никто не отменял. Пиф-паф!

Не ускоряя темп, швед возвращает кошелек на место и так же спокойно достает другой, теперь уже из левого кармана. Взгляд из-под очков на Ашота.

А тот замер на полусогнутых по стойке «вольно» и ждет, что выпадет. Глаза счастливые заранее – в бумажнике горчичного цвета наваждение – сотни, сотни… Авось одна и…

Швед кладет рядом со статуей одну бумажку с ленинским профилем.

«Отлично! – думает Ашот, – стипендия 50. А тут сто! Круто!»

А швед смотрит испытующе и вторую сотню шарк на стол, третью, четвертую…

У Кубасова челюсть отвисла… пятьсот! Огромные деньги. А поток башлей не иссякает. А ленины все ложатся и ложатся на стол в колонну по одному!

Когда до двух тысяч пятисот дошли, закрыл швед свой волшебный кошелек.

– О’кей?

– Еще какой окей!!! Двадцать пять оргазмов против одного!

Так завершилась сделка. Один оригинал схватил в руки другой оригинал, понянчил его на груди и ушел. Оба ушли, и копий от них не осталось.

Рослая, пышная, похожая, несмотря на свои восемнадцать лет, на усталую буйволицу натурщица посматривала на Ашота сверху вниз.

Ашот на диво-дивное глядит, а в голове одна-единственная мысль:

– Боже, сколько глины уйдет!

Походил вокруг посолонь и противосолонь, и еще раз посолонь. И наконец решился: была-не была, «подходите». И даже сам на занятия привел.

Но тогда уже ученики взбунтовались. Им – юным скульпторам – видишь ли, деву чистой красоты лепить потребно; рубенсовских форм наряду с грандиозными идеями старосты они не поняли, и работать с новой моделью отказались.

По плану завод должен был сдавать каждый год по пять килограммов отходов серебра, при том, что они получали реальных всего 300 грамм серебра в год. Вопрос: как получить требуемое количество отходов?

Директора завода вызвали за невыполнение плана в Москву. Но что тот мог сказать в свое оправдание. На нет, как говорится, и суда нет. Ан нет, есть суд. Думали и так и эдак, где взять такую прорву драгметалла? Даже если собрать все серебряные ложки, имеющиеся в домах, в лучшем случае удастся обеспечиться на год. А дальше что?

Положение могло спасти только чудо. Делать нечего, пошел тогда несчастный директор завода в винный магазин, купил сколько-то бутылок коньяка, да и направился к своему давнему приятелю, фантасту и по совместительству крупному специалисту по чудесам, Андрею Балабухе чуда клянчить да думу думать.

Думали-думали, на третьей бутылке придумали:

«Поскольку впервые в практике завод освоил метод абсолютно безотходного производства, отходов не может быть в силу особенностей технологического процесса».

В результате заводу выдали премию за безотходное производство и потребовали распространить опыт.

После удачной продажи в 1997 году классической индийской «Камасутры», – не набора поз, как это можно себе вообразить, а приличного академического издания вышедшего в свет в «Издательском доме «Нева», – понадобился книготорговцам европейский аналог. В общем, откуда хочешь возьми, хоть роди, но чтобы была. Собрали коллектив, предъявили пачку денег, хорошую такую. Издатели облизнулись, сказали «сделаем» и сели на телефоны.

В результате получилось вполне себе академическое издание с правильными ссылками, цитатами, иллюстрациями. Напечатали, продали несколько раз. Хороший получился проект. На том бы и конец истории, да… «Недавно мы узнаем, что книжка включена в список петербургского университета, как литературный памятник, – рассказывает Александр Лидин. – Мы порадовались. А потом еще новость. Оказывается Берлинский музей эротики поставил экземпляр «Европейской Камасутры» к своим экспонатам. Мы туда еще не доехали. Но теперь поторопимся».

Однажды жена писателя Андрея Егорова и, кстати, дочь писателя-фантаста Владимира Михайлова, Вера выгуливала французского бульдога Персика. Внезапно ее нагоняет соседка, тоже собачница, и спрашивает:

– А почему ваш муж, когда я кричу ему: «Персик, Персик!», разворачивается и уходит с ним в другую сторону?

– У меня три предположения. – немного подумав, серьезно отвечает Вера: во-первых, муж всегда гуляет в наушниках и не слышит вас, во-вторых, его зовут не Персик. И в-третьих, может, он просто не хочет с вами гулять?..

– В фильме «Чародеи» персонаж Светина, говорит о такой разновидности домовых как «вагонные», – вешая на стену картину, рассуждает художник Николай Редька. – На конвентах писатели делятся на «комнатных» – тех, что сидят с компаниями по номерам, «барных» – тех, кто соответственно проводят время в барах, и… – он лукаво ухмыляется, смахивая несуществующую пыль с рамы второй картины. – Я же для себя уже давно решил, что лично я отношусь к домовым «коридорным». Потому что все время либо продаю книги и картины в холле, либо брожу по этим самым коридорам.

– Юля! Шведы уезжают! – Звонит Саша Смир. – Мы думали, дня на три приехали, а они в час ночи ту-ту.

– Поняла. Еду! На часах 22.30, часа полтора на дорогу, должна успеть. Встречай у метро, я впотьмах заблужусь и в трех соснах.