Юрий Малов - Мои московские улицы

Однако во дворе дома № 9 продолжает функционировать «Первый и единственный в России холодильник, приспособленный для хранения исключительно меховых вещей, платьев и ковров». Холодильник, как уже говорилось, был построен купцом А. М. Михайловым – поставщиком Двора Его Императорского Величества по проекту инженера Н. Г. Лазарева. Холодильник начал работать в 1912 году и работает до сих пор.

В моей памяти дом 9 отложился не по причине его архитектурного оформления или детективных историй, связанных с деятельностью «Салон-де-варьете», а по ассоциации с проживающей в нем нашей первой школьной учительницы английского языка. Английский язык в нашей школе мы принялись изучать с 5 класса. Языковые занятия вела преподавательница, Елена Михайловна Аренс, которая не была профессиональным педагогом ни по образованию, ни по призванию. Внешне она значительно отличалась от всех наших учителей. Она была немолодой, наверное, лет 45-и, красила волосы в рыжий цвет, курила и одевалась не так, как все наши педагоги. Чаще всего она приходила на уроки в просторных и длинных шерстяных кофтах, одетых поверх платья. Никто из наших учителей так не одевался. Кроме того, у неё был большой кожаный портфель ярко желтого цвета, явно иностранного происхождения. Елена Михайловна проживала в одной из квартир дома, о котором мы ведем речь. Каждый день она выходила из высоких арочных ворот этого дома и, со своим привлекающим внимание окружающих портфелем, поднималась вверх по Б. Дмитровке к нашей школе, которая сегодня оказалась «за спиной» Совета Федерации РФ. Теперь пройти с Б. Дмитровки к школе нельзя – государственные учреждения у нас бдительно охраняются. А раньше путь преподавателя английского языка от дома до школы занимал минут десять. Елена Михайловна, наверное, хорошо знала английский язык, работала заграницей, однако, повторюсь, она не имела ни педагогического опыта, ни детей, общение с которыми могло бы подсказать ей, как лучше поладить с неуправляемой оравой послевоенных сорванцов.

Не по годам продвинутые школьники тех лет быстро распознавали слабые стороны своих преподавателей и знали, с кем из них можно было вести себя фривольно, а где нужно было соблюдать принятые нормы поведения. Нашими любимыми дисциплинами до английского были уроки пения и черчения. На них мы делали все, что заблагорассудится: свободно переговаривались, смеялись, ходили по классу, двигались на партах, пели дурными голосами, выходили без спроса в коридор и т. д. Бедные преподаватели этих предметов ничего не могли с нами поделать. Они только грозились пожаловаться на наше поведение директору школы, но никогда этого не делали. Мы это знали и бессовестно пользовались возможностью безнаказанно вольничать, а то и просто вести себя на этих уроках по-хамски вызывающе.

Когда Елена Михайловна впервые появилась в нашем классе, она, не зная, как лучше установить контакт с учениками, захотела сразу окунуть нас в ауру своего предмета. Она заговорила с нами на иностранном языке. «Здравствуйте, дети, – сказала она по-английски, а потом произнесла фразу, немедленно приковавшую наше внимание: Who is absent today?» – кто сегодня отсутствует? В русской транскрипции это звучало как: «Хуис эбсент тудей?». Чтобы долго не распространяться, скажу, что в следующий раз, когда она вошла в класс, 40 глоток дружно орали, якобы по-английски – «кто сегодня отсутствует», с небольшой коррекцией в произношении и акцентом на первом слове. Она растерялась, но сделала усилие, чтобы свести наш хулиганский выпад к шутке, похвалив класс за желание немедленно приступить к изучению английского разговорного языка. Однако овладевать ни устной, ни письменной английской речью мы вовсе и не собирались. По нашему глубокому убеждению, более бесполезным предметом, чем английский, были, пожалуй, лишь пение и черчение. Ни в нашей повседневной жизни, ни в самых смелых мечтах о жизни будущей, английскому языку в ней места не находилось. Так вплоть до старших классов весь процесс изучения английского языка для большинства наших мальчишек сводился к написанию в учебных текстах произношения английских слов русскими буквами, да откровенных подсказок при устных ответах, с которыми Елена Михайловна ничего не могла поделать.

Следующий переулок, который пересекает Б. Дмитровку приблизительно посередине, берет свое начало от Тверской площади – почти от Мэрии, и заканчивается на улице Петровке. Его имя было хорошо известно в старой Москве, популярно оно и сегодня. Это – Столешников переулок. Раньше отрезок этого переулка от Тверской до Б. Дмитровки назывался Космодамианским, по имени храма «Святых бессребреников Космы и Дамиана, что в Шубине», стоящего у его начала (дом № 2) на краю Тверской площади. Деревянный храм на этом месте впервые появился в XIV веке. Построен он был в честь братьев, Космы и Дамиана, врачей, практиковавших в древнем Риме. Братья ничего не брали за свои услуги, просто просили своих пациентов уверовать во Христа. За такую деятельность римляне их казнили.

В 1625 году здешнюю деревянную церковь заменили каменной, которая чудом сохранилась до наших дней. Этот старинный, многострадальный храм неоднократно горел, перестраивался, но фрагменты кирпичной кладки, по свидетельству экспертов, действительно датируются XVII веком. А сама «биография» этого храма не может не поражать. По преданиям, французы в 1812 год у расстреливали перед этой церковью горожан, замеченных в поджоге города, а те молились на икону на её фасаде. При советской власти колокольню и дом прихода храма снесли. Рядом с ним возвели жилой дом с рестораном «Арагви» на первом этаже. Оставшееся храмовое сооружение отдали под книгохранилище Библиотеке иностранной литературы, а в 1950 году вообще собирались их снести, но что-то этому помешало. Только в 1991 году в этом храме были возобновлены богослужения. В настоящее время принято решение о воссоздании колокольни и дома прихода на территории храма. Реставрационные работы обещают завершить к середине 2016 года. Реставраторам предстоит не только возродить историческую постройку на её законном месте, но и заново отлить для неё восемь колоколов.

Чуть выше этого храма на Тверской площади находилась гостиница «Дрезден» («Север» в советские годы). В 1939 году при реконструкции улицы Горького (так с 1932 года называлась Тверская улица), гостиницу надстроили и вмонтировали в новый жилой дом № 6 по Тверской улице, наглухо присоединив её этому дому, выходящему своим фасадом на Тверскую улицу.

Несколько слов о Тверской или Советской площади, – как она называлась во времена СССР, или Скобелевской, – как её нарекли в 1912 году.