Бенгт Янгфельдт - Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой

В основе докладной записки Валленберга лежали сведения, полученные не только от членов юденрата, но и от других лиц. Так, 13 июля Рауль встретился с Миклошем Краусом, будапештским представителем базирующегося в Палестине Еврейского агентства, а два дня спустя – с бывшим членом парламента Миклошем Кертесом, одним из социал-демократов из списка Бёма. Другими источниками информации послужили представитель Центральноевропейской компании в Будапеште Ласло Келемен и сотрудник отдела культуры венгерского Министерства иностранных дел Гёза Соос, с которым Рауль познакомился 11 июля дома у Пера Ангера, служившего Соосу контактным лицом в шведской миссии [27]. Именно Соос в начале мая обеспечил перевод “Протоколов Освенцима” на венгерский язык и позаботился о том, чтобы они дошли до христианских церквей Венгрии. Их получили также сионистский лидер Отто Комой и невестка Хорти. Позже в том же году Соос возглавит небольшую группу сопротивления – Венгерское движение независимости – и в связи с этим наладит контакт с шведской военной разведкой.

Календарь Валленберга отражает его встречи в первую неделю в Будапеште.

В докладной записке Валленберг сообщает об ужасающих условиях в перевалочных лагерях на территории Венгрии и о дальнейшей транспортировке евреев в Польшу и Германию. Документ также содержит его мысли об отношении венгров к преследованиям евреев, ответственность за которые многие склонны возлагать на немцев. Однако, по мнению Валленберга, антисемитизм имеет глубокие корни и в самой Венгрии. То, что война приближается к концу, видно из того, что часть венгров, прежде всего в ведущих экономических кругах, “в настоящий момент проявляют определенное любопытство по поводу наказаний, которые могут ожидать активных сообщников преступных акций”. Далее Валленберг поднимает вопрос о “возможностях побега”: у евреев они очень ограниченны из-за требования носить звезду Давида, запрета выходить на улицу, нехватки наличных средств (евреи имели право снимать со своих банковских счетов только незначительную сумму), “лишь прохладного сочувствия” христианского населения, а также географии страны: рельеф Венгрии преимущественно плоский. В Будапеште от 20 до 50 тыс. евреев прячутся у христиан, и совершается много крещений в надежде, что крещеным евреям удастся избежать ношения звезды [28].

Докладная записка на самом деле не содержит ничего нового. Это в основном суммирование ранее доступной информации. Интересно размышление Валленберга об отношении евреев к своей собственной судьбе: “Будапештские евреи совершенно апатичны и едва ли делают что-то для своего спасения”. В этом своем наблюдении Валленберг был не одинок. В разговоре с Айвером Олсеном Пер Ангер “очень жаловался на полное отсутствие мужества у венгерских евреев, так как они могли бы сделать очень многое, чтобы помочь самим себе даже в тех случаях, когда знали, что будут убиты, что это только вопрос времени”.

Для Рауля, приехавшего в Будапешт для спасения евреев, их пассивность, надо думать, стала шоком. Его вывод, может быть, основывался на общих впечатлениях от города: будапештские евреи без сопротивления смирились с попранием своего достоинства и гражданских прав. А может быть, он почерпнул это представление от коллег по миссии и других лиц, с которыми разговаривал. Нельзя исключить и того, что формулировка отражает его впечатление от Будапештского юденрата, пассивность которого была невероятной – и удивительной, учитывая, что для его руководителей политика полного уничтожения евреев не могла быть тайной. О репрессиях в отношении евреев в Германии и Польше было известно задолго до обнародования “Протоколов Освенцима”. Еврейские лидеры в Венгрии, таким образом, знали, что означает “окончательное решение” еврейского вопроса – в отличие от немецких и польских евреев, когда тех отправляли в газовые камеры. Пассивность руководителей Юденрата объясняется скорее тем, что они не видели для себя иного выбора, кроме сотрудничества с оккупационной властью и ее венгерскими приспешниками с целью выиграть время в надежде, что война скоро закончится. Вот почему они призывали своих соотечественников сохранять спокойствие, вместо того чтобы информировать их о политике нацистов в отношении евреев в оккупированных Германией странах. Кроме того, те, до кого дошли сведения о газовых камерах, в большинстве случаев отнеслись к ним с сомнением: не может же что-то подобное случиться с венгерскими евреями…

В письме матери, отправленном той же диппочтой, Рауль сообщал, что у него “ужасно много дел” и он работает “день и ночь”. В настоящий момент такое впечатление, что его “первая попытка в рамках гуманитарной акции” может увенчаться успехом, хотя он и не спешит вполне в это поверить.

Под “первой попыткой” подразумевались запланированные усилия шведов по оказанию помощи венгерским евреям, имеющим отношение к Швеции. 13 июля заместитель министра иностранных дел Венгрии Михай Арноти-Юнгер сообщил, что венгерское правительство решило согласиться на предложение Швеции об операции по спасению евреев. Операция, состоящая главным образом в финансовой и материальной помощи, должна была происходить под патронажем Красного Креста. Правительство также согласилось, что венгерских евреев с шведской привязкой можно будет отправить в Швецию – “репатриировать”, согласно употребленному в документе термину. Говорили, что на позитивный ответ повлияло послание Густава V Хорти. Решение о репатриации, одобренное Гитлером 10 июля, касалось не только Швеции, но и Швейцарии, Палестины и других стран, в которые дозволялось выехать 7 тыс. 800 евреям. (Благодаря сотрудничеству между швейцарской миссией и Еврейским агентством Палестины еще в 1943 году 4 тыс. евреев были репатриированы в Палестину, но этот процесс прекратился после германского вторжения в Венгрию. Репатриацией в Палестину занималась Швейцария, поскольку миссия этой страны представляла в Венгрии интересы Великобритании, а Палестина находилась под британским мандатом.)

Первая страница списка венгерских евреев, имеющих связи со Швецией.

Шведская миссия находилась в большом и красивом здании в стиле модерн по адресу улица Гийопар, 8 в Буде, чуть выше отеля Геллерт. Владель-цем дома был Дежё фон Байер-Крушаи, женатый на шведке. До того как шведское дипломатическое представительство было повышено в 1940 году до уровня миссии, он был шведским генеральным консулом в Будапеште. У них было четверо детей, одному из которых, Сикстену, предстояло стать близким сотрудником Валленберга. На первом этаже находилась канцелярия, а также помещение, в котором проживали вахтер и водитель, и гараж. Этажом выше сидел Пер Ангер, и там же была “шифровальная”, а на верхнем этаже был кабинет посланника, представительская квар-тира и частное жилье. В помещении миссии, таким образом, для Вал-ленберга и его деятельности не было места, и он снял себе большую соседнюю виллу на улице Минервы, 1А (фотография на следующей стра-нице). От шведской миссии ее отделяла только крохотная улица Пипаш. Вилла состояла из 16 комнат, и через некоторое время в ней поселились молодые сотрудники миссии Биргит Брюлин и Маргарета Бауэр. Последняя вспоминает: “Валленбергу для его деятельности крайне требовались более просторные и многочисленные помещения, а ведь мы в “настоящей” миссии тоже занимались очень сложными проблемами, и груды бумаг все росли и росли. Так что было решено, что мы временно приютим Валленберга в нашем доме. […] При его энергии не прошло и… нескольких недель, как он организовал для себя собственные помещения”. Владелицей виллы была Мици Цвак (в замужестве Молнар), для которой шведское государство было хорошим квартиросъемщиком, так как дом тем самым оказывался под дипломатической защитой. В то время как в распоряжении Маргареты Бауэр и Биргит Брюлин было по квартире на втором этаже, семья владельцев пряталась в маленькой чердачной квартирке, где и прожила до конца войны. Они жили абсолютно изолированно, вспоминала Маргарета Бауэр, “посреди ночи тихо, как мышки, спускались в сад, чтобы немного подышать воздухом, а в остальное время жались по углам на чердаке”. В доме жил и брат Мици Цвак, ликеро-водочный фабрикант Янош Цвак, который прятался в подвале вместе с женой и тремя детьми. Госпожа Цвак была урожденная фон Валь, сестра Хайнриха фон Валя, знакомого Валленбергу по Стокгольму. Поэтому неслучайно он выбрал и снял именно эту виллу, которая подходила идеально и по местоположению.