Бенгт Янгфельдт - Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой

Помимо временных паспортов миссия выдавала также и другие документы, прежде всего охранные письма и паспортные свидетельства, в которых значилось, что владелец включен в так называемый коллективный паспорт для въезда в Швецию (это относилось к лицам в списке на репатриацию). Паспортное свидетельство было простым документом, бумагой с печатью, в то время как охранные письма были снабжены подписью посла. Они удостоверяли, что их владельцы имеют связи со Швецией. Однако они не считались столь же авторитетными, как временные паспорта, и не освобождали от необходимости носить звезду Давида. Скорее, они представляли собой что-то вроде психологической помощи с целью “в какой-то степени смягчить панический ужас преследуемых”, как выражал ситуацию документ МИДа.

Слухи, что “шведским евреям” позволят уехать из Венгрии, привели к тому, что не только значившиеся в списке МИДа, но и другие евреи стали обращаться в шведскую миссию с просьбой о защите. Раньше они не осмеливались выходить на улицу, поскольку рисковали быть схваченными на месте, но с прекращением депортаций напряжение ослабло. Хотя это было запрещено, многие срывали с себя желтую звезду, и перед отделом Б шведской миссии на улице Минервы с каждым днем выстраивались все более длинные очереди. Приходило около 600 посетителей в день. Они занимали очередь еще на рассвете, некоторые нарушали запрет на выход из дома, подкупая консьержей, другие мобилизовывали своих друзей-христиан, люди состоятельные посылали юридических представителей, прочие вновь посылали свои заявления по почте.

Согласно отчету Валленберга МИДу от 6 августа, в отдел Б к этому моменту поступило около 4 тыс. заявлений с просьбой о выдаче охранных писем. В результате такого наплыва просителей вопрос об охранных документах встал ребром.

Как указывалось ранее, охранное письмо не освобождало его носителя от необходимости подчиняться антиеврейским законам, а временные паспорта выдавались крайне ограниченно. Поэтому по инициативе Валленберга миссия разработала новый вид документа, получивший одобрение венгерских властей. Он назывался охранным паспортом и свидетельствовал, что владелец отъезжает в Швецию “в рамках одобренной Министерством иностранных дел Швеции репатриации” и включен в коллективный паспорт. До этого момента данное лицо и его жилище находятся “под охраной Королевской шведской миссии в Будапеште” (подчеркнуто в паспорте). Охранный паспорт был одноразовым, он действовал лишь с целью обеспечения “репатриационной поездки” в Швецию.

С 1942 года швейцарская миссия тоже выдавала охранные документы, но они были значительно проще. Шведские охранные паспорта имели номер, были снабжены фотографией и подписаны шведским послом. Они отличались также профессиональным типографским оформлением и были украшены гербом Королевства Швеции – тремя коронами. Паспорта изготовливались с большой тщательностью в типографии “Антиква”, владельцы которой были евреями. Оформление обычно приписывается Валленбергу с его художественным образованием. Однако при изготовлении паспорта была такая спешка, что государственный герб напечатали неправильно. На нем одна корона сверху и две под нею, тогда как должно быть наоборот: две короны сверху и одна внизу. Пер Ангер вспоминал: “Никто не заметил, никто об этом не подумал. Мы уже напечатали все паспорта, и все уже разошлись, когда я обнаружил, что государственный герб изображен совершенно неправильно”.

Охранный паспорт, выданный Беле Цваку вместе с братом Яношем владевшему ликеро-водочным заводом Цваков. В нижнем левом углу видны инициалы Валленберга – RW.

Каким бы впечатляющим ни было оформление охранного паспорта, он не соответствовал международному праву, согласно которому государство может выдавать паспорта лишь собственным гражданам. В данном случае паспорт делал своего владельца шведским подданным, хотя он или она были гражданами Венгрии. Поскольку двойное гражданство не признавалось, он или она, чтобы освободиться от антиеврейских законов, должны были, следовательно, освободиться и от венгерского гражданства. Вопрос решался приблизительно тем же способом, что и в случае с временными паспортами: шведская миссия выдавала свидетельство, в котором заявлялось, что владелец охранного паспорта должен рассматриваться как шведский подданный и ходатайствует об освобождении от распоряжений, касающихся евреев. После этого человек признавался шведским гражданином, и на него возлагалась обязанность раз в неделю заявлять о себе в Бюро иностранцев. То, что охранные паспорта получили признание у венгерских властей, хотя в юридическом смысле не могли считаться действительными, согласно Палу Хегедюшу, было заслугой Валленберга, результатом его переговоров с Дьюлой Перлаки – ответственным сотрудником Министерства внутренних дел, курировавшим вопросы венгерских концентрационных лагерей.

Желавший получить охранный паспорт должен был, так же как и в случае с временным паспортом, суметь доказать свое близкое родство со шведами или многолетние деловые связи с Швецией. С ходатайством о получении паспорта имели основания обратиться также, например, театральные агенты, патентоведы, адвокаты, художники и деятели культуры, однако лишь в том в случае, если могли подтвердить, что совершили нечто важное и имеющее отношение к Швеции. Одним из тех, кто подпадал под эту категорию, стал убежденный антифашист Альберт Сент-Дьёрди, получивший в 1937 году Нобелевскую премию за открытие витамина С. Одно время Сент-Дьёрди даже скрывался в помещении шведской миссии.

Алис Кораньи, урожденная Бройер, оказавшаяся в концлагере за то, что нарушила запрет на выход из дома.

Заявления сначала рассматривались коллегией из шести человек – “шведских евреев”, в том числе Хегедюшем, Флейшманом, Форгачем и фон Погани. Во главе коллегии стоял Валленберг, подписывавший заявления, после чего и Даниэльсон ставил на них свою подпись. По мере того как рос объем работы, количество коллегий увеличилось в четыре-пять раз, а их состав уменьшился до трех членов. Учитывая предъявляемые требования (родственные отношения или деловые связи), право на на подачу заявления имели в основном довольно зажиточные люди. Разумеется, в некотором смысле это было “недемократично”, но всех спасти было невозможно, и евреев, которым посчастливилось иметь тесные связи со Швецией, едва ли возможно винить за желание спасти себя и свои семьи.