Бенгт Янгфельдт - Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой

Ценные вещи у нас отняли еще в коридоре, избивая прикладами и кулаками. Нас поместили в квартире на четвертом этаже… и мы были там прижаты вплотную друг к другу, словно сельди в бочке, в двух комнатах примерно 5 × 5 м. […] Каждые пять минут среди этих впритык стоявших людей появлялся какой-нибудь нилашист или солдат в эсэсовской форме и наводил на всех ужас, стреляя в воздух или угрожая немедленной казнью, если во время предстоящего тщательного личного обыска будут найдены какие-нибудь утаенные ценности. […] Девушек награждали пощечинами, мужчин били по лицу, ружейные приклады взвивались над головами, грубыми сапогами они били нас в живот на глазах у остальных членов семьи.

Стариков, а также матерей с детьми – человек 80 – увели в Большое гетто. Работоспособных потащили рыть траншеи, убирать завалы на улицах или рубить дрова. Около 180 человек расстреляли на набережной Дуная и на улице. Два человека покончили с собой, выбросившись из окна.

Когда Гостоньи, отпущенный 13 января, отправился в Hazai Bank , чтобы рассказать о случившемся, Валленберга там не оказалось, и никто не знал, где он.

Вечером того же дня, когда из дома по улице Йокай забрали всех жителей, нилашисты напали и на помещение миссии на улице Уллёй. Схватили около 150 человек и увели в к себе, в здание на бульваре Ференци, 41. Там их избили и забрали все ценности. В конце концов их ожидали дунайские волны, но погода была холодная, на улицах взрывались оставленные мины, и нилашисты не могли договориться, кто возьмется за дело.

Валленберга найти не смогли, потому что он менял местоположение, но около полуночи появились Карой Сабо и Пал Салаи во главе вооруженного полицейского отряда. Шведских подзащитных освободили и отвели назад на улицу Уллёй. После того как жандармов, охранявших здание ранее, сменили присланные Салаи полицейские, дом больше не подвергался нападениям. Но два дня спустя в него угодила бомба, и часть дома, в которой располагалась контора Валленберга, была полностью разрушена.

Если акция нилашистов на улице Уллёй закончилась без кровопролития, резня на улице Йокай стала самым крупным личным поражением Валленберга. Нилашисты ворвались в один из “его” домов, и это было все равно что нападение на него самого. С этого момента его собственная жизнь тоже оказалась под угрозой. Видимо, значительную часть времени он провел в подвале Hazai Bank . Оттуда 10 января он послал письмо Вайне, в котором просил выяснить, что случилось с двумя исчезнувшими сотрудниками миссии, а на следующий день попросил капитана полиции Золтана Тарпатаки, отвечавшего за порядок в Международном гетто, оставить прежний охранный отряд на улице Харминцад, поскольку эти люди знакомы с помещениями и знают персонал миссии. Эти два письма стали последним письменным общением Валленберга с нилашистскими властями.

Десятого января, когда в восточной части Пешта уже шли бои, Валленберг поехал в Буду, чтобы встретиться с Пером Ангером. Ангер уговаривал его прекратить деятельность и остаться в Буде, но Валленберг не хотел слушать. Как вспоминает Ангер, он объяснил, что “не хочет, чтобы впоследствии сказали, что он сделал не все, что мог”. Вместо этого по заданию Даниэльсона они отправились к венгерскому военному коменданту генералу Хинди. “Пока мы ехали, вокруг нас падали бомбы, – вспоминал Ангер. – Нам постоянно приходилось тормозить, так как дорогу преграждали трупы людей, лошадей, упавшие деревья и руины. Но Рауль не колебался. Я спросил его, не боится ли он. “Конечно, иногда бывает жутковато, – сказал он, – но для меня иного выбора нет” [71].

Кати и Густав Каделбургер, выжившие во время нападения на дом по улице Йокай 8 января. Их отец был владельцем фирмы, импортировавшей сталь из Швеции. Поэтому члены его семьи получили охранный паспорт и имели право проживать в “шведском доме”. После войны брат с сестрой и их мать эмигрировали в Швецию.

Целью визита к Хинди было добиться, чтобы членов миссии и евреев в шведских домах продолжали охранять. Однако Хинди отказал и переправил их в МИД. Министерство не функционировало, поскольку в Будапеште оставалось лишь несколько служащих низшего ранга. Ангер вспоминает, что в ходе разговора Хинди вдруг стал обвинять Валленберга в том, что тот прячет в помещении миссии участника Сопротивления журналиста Дьюлу Дессевфи. Валленберг стал энергично это отрицать. (Дессевфи скрывался в одном из домов Красного Креста.) Это была последняя встреча Ангера с Валленбергом.

В тот же день Валленберг вызвал Кароя Сабо в Hazai Bank . Он хотел попросить его выяснить возможность вступить в контакт с представителями Красной Армии. Мысль была не нова. Еще в конце декабря Валленберг, Харальд Феллер, Петер Цюрхер, Миклош Краус и Карой Вильгельм встречались в помещении швейцарской миссии, чтобы обсудить, как Валленбергу и Феллеру перебраться к русским, чтобы информировать их о катастрофической ситуации в городе и постараться убедить ускорить наступление. Однако после того, как Феллера 29 декабря схватили и жестоко избили, мысль о совместных действиях была оставлена. Вместо этого Валленберг решил перебраться на советскую сторону один. Он хотел встретиться с командующим 2-м Украинским фронтом маршалом Родионом Малиновским, находившимся предположительно в Дебрецене, примерно в 200 км к востоку от Будапешта.

Валленберг не делал тайны из своего плана пересечь линию фронта. Джону Дикинсону, работавшему в отделе Валленберга, он объяснил, что хочет ехать на машине в Швецию через русскую или оккупированную русскими территорию, полагая, что “найдет у русских хороший прием” [72]. Он взял со склада миссии 400 л бензина, оптимистично утверждая, что недели через три будет дома. Ночью 10 января Валленберг и Лангфелдер в гараже на улице Музеум загрузили “студебеккер”. “Идея состояла в том, – расказывал очевидец, – что он поедет в Дебрецен, а затем в Швецию, для отчета”. Дебрецен был промежуточным этапом поездки. Это подтверждает и Лангфелдер – по его словам, Валленберг надеялся, что “русские позволят ему вернуться в Швецию” [73].

Машину загрузили продуктами и кое-чем другим – большим количеством золота и драгоценностей, которые спрятали в бензобаке. Ценности принадлежали людям, желавшим спасти свое имущество от грабежа.

Шведская миссия, как и другие нейтральные миссии, приняла на хранение большое количество ценных вещей не только от евреев, но и от венгров-христиан, иностранных частных лиц и компаний. “В течение осени 1944 года шведской миссии в Будапеште было направлено бесчисленное количество ходатайств о передаче на хранение миссии различной собственности, например зáмков, домов, автомобилей, запасов продовольствия и т. д., – сообщал в отчете в МИД Ларс Берг. – Целью, очевидно, было попытаться спасти свою собственность, которая в противном случае попала бы в немецкие или русские руки”. В данной ситуации Валленберг и/или владельцы депозитов очевидно, пришли к выводу, что миссия больше не является надежным местом для хранения, и поэтому решили попробовать тайно вывезти ценности в Швецию.