Вадим Каплин - Государева дорога

Шалаш в устье Томженьги был необходим не только сенокосникам. Он стоял на дороге, которая вела в Кологрив. Туда почти всегда кто-нибудь шел или ехал. Но как раз где-то здесь или поблизости надо было перебираться на противоположный левый берег реки Лундонги. А весной в водополицу или осенью попасть за реку не просто. Иногда людям приходилось и заночевать.

Лундонга – исстари сплавная река. И думается, что в старые времена именно здесь, в устье Томженьги, была избушка сплавщиков, барак или хибара, где можно было людям отдохнуть и обогреться в непогоду, подсушить одежду, а то и заночевать.

Могли воспользоваться избушкой и все другие, кому на перепутье это требовалось. Многие ходили или ездили в Кологрив на лошадках. Кто-то работал в сплавной конторе, кто-то учился в сельхозтехникуме, у кого-то в Кологриве жили родственники.

Первым делом мы запалили костерок, сварили какое-то варево и сытно пообедали. Затем наносили на ночь дров-сушняка и сырого березняка. День угасал. Можно и отдохнуть. Товарищи меня помоложе, похватали спиннинги и убегли на речку. Я подустал малость и от рыбалки отказался. Вышел на бережок, подобрал сухое местечко, присел на бугорок. Тишина. Молчит лес, молчат птицы, молчит река. Правда, иногда раздаются громкие всплески какой-то крупной рыбы. На них сначала не обращал особого внимания, но когда у залитых водой ветвей ивняка завозилась крупная щука, не утерпел. Принес спиннинг, нацепил светлую, величиной с ложку блесну-колыбалку и на второй или третий заброс зубастая схватила блесну. Крупная, килограмма натри, попалась щука.

Опять сижу на бережку. Повороты реки, песчаные отмели с круто уходящей глубиной, полусонные заводи наводили на размышления об обитателях здешних мест. С реки потянуло прохладой. Вот она какая, речка Лундонга! Сколько же верст отсюда по реке до ее истоков? И сколько до Кологрива? Там я бывал раньше тропинками-прямушками из Полежаева.

В верховьях сливались две речки: Большая и Дороватка. Чуть ниже впадала Дупляна. Там не было глубоких омутов, но то и дело встречались каменистые перекаты.

Весной по реке гнали плоты. Много плотов, много бревен несла река на своих плечах. Сплавщики – народ молодой, сильный, проворный и храбрый.

– Намаешься, конечно, с леском-то, зато и живые денежки получишь, – рассказывал мне как-то сплавщик из Кемы.

После впадения Анюга река набирала силу, становилась шире, многоводнее. За Вороновской мельницей, за Баранихой, вскорости сливалась с рекой Кемой. То и было начало Унжи, притока самой Волги.

Вскоре мы собрались у шалаша. Каждый из моих товарищей поймал по две-три щучки, но крупных не было. Когда мы заготовляли дрова, я обратил внимание, что за шалашом, в смешанном лесочке темно-зеленые ели чередовались с осинами, соснами и серой ольхой. Попадались кустики черники и брусники, но больше всего было костяники-ягоды. В зеленой розетке листьев, словно красные стеклянные бусы. У нас спросом эта ягода не пользуется, но из нее можно готовить компоты, квас, сиропы. А еще костяника обладает целебными свойствами.

Но чем интересна ягода, так своей способностью предсказывать погоду. Это знали некоторые деревенские наблюдатели природы. Знали и применяли на практике. Если листья костяники скручивались в трубочку – быть ведру, сухим, солнечным дням – то, что и надо при заготовке сена. Если листочки расправлялись – жди непогоду, дождь, ненастье. Старая примета, но верная.

Наши планы были таковы: заночевать в шалаше, сделать плотики из бревешек сухостойных деревьев и свалить на них вниз по Лундонге до бывшей Вороновской мельницы. Это добрых два десятка километров, а может и больше. Так плавали многие рыболовы.

Проплыть по таежной реке, полюбоваться дикой природой, ее красотами, узнать об обитателях омутов, заводей и озерин-стариц, половить щук на блесны было весьма заманчиво.

Тихие, светлые, прозрачные, с родниковой водой лесные речки средней полосы России и сейчас богаты хариусом – этой красивой, стремительной рыбой.

Не случайно еще классик русской охотничьей литературы и литературы по рыбной ловле Л.П. Сабанеев писал: «По цвету хариус – одна из красивых рыб. Спина его обыкновенно серо-зеленая, усеянная более или менее многочисленными и ясными черными пятнышками, бока светло-серые с продольными, иногда, впрочем, едва заметными буроватыми полосками, брюшко серебристо-белое. Парные плавники обыкновенно грязно-оранжевые, а непарные – фиолетовые с темными полосками или пятнышками».

Заметен хариус своим огромным спинным плавником. На кормежку стайки рыб выходят на перекаты и быри речек, питаясь различными насекомыми и мошкарой, часто выпрыгивают из воды. И если день солнечный, то огромный спинной плавник хариуса радужно блестит на солнце.

В маленьких речках хариусы затаиваются под берегом, около корней деревьев, камней и других укрытий. И как только появляется проплывающая на воде какая-нибудь козявка, бабочка, жучок, хариус стремительно налетает на добычу. Вкусовые качества рыбы превосходные.

«Рябок из дичи, харьюзон из рыбы», – запомнились мне слова старого лесовика-охотника из Нижней Кемы Николая Александровича Глебова. Поздней осенью ночевали мы с ним на таежной речке Лундонге, в его избушке-зимнице. И угостил он меня ушицей из тех самых хариусов. Вкусной, ароматной была та уха с перчиком, лаврушкой, лучком да еще с какими-то специями.

Набродившись за день на охоте, я крепко заснул. Не помню, как и ночь прошла. Слышу, трясет меня за плечо Николай Александрович – будит.

Поднялся, вышел на улицу. В небе, в разрывах облаков, светили звезды. Облака шли быстро, стремились быстрее очистить небо.

Мне так понравилась уха, что я на охоту не пошел, а уговорил Александровича пойти удить харюзков на перекаты.

Говорят, что хариус пахнет свежим огурцом. Помню, так мне говорил знаток этих рыб Василий Михайлович Мишенев. А рыбачил он в своей любимой речке Чонова.

В старину жир хариуса считался весьма целебным средством при лечении глазных и ушных болезней. А еще утверждали, что пахнет хариус богородской травой. Отсюда и латинское название этой рыбы.

По мне так хариус пахнет хариусом – рыбой, хорошей рыбой. Потому как в наших никольских реках хариус – единственная из обитающих в водоемах рыб, которая относится к лососевым. А лосось, семга – сами знаете, что за рыба. Водится она только в семужьих реках и речках.

Одним из первых охотников Кемы, с которым я познакомился, был Николай Александрович Глебов. Жил он в деревне Путилово. Как свои пять пальцев знал все леса в округе, промышлял птицу и зверя. А еще был хороший рассказчик, склонный к юмору, бодрый и веселый человек.