Борис Фрезинский - Судьбы Серапионов

АР

Сейчас пришел Алекс<���андр>, Васильевич Бахрак [698] А. В. Бахрах (1902–1985) — литературный критик: в ту пору в Берлине начинал литературную деятельность.

Очень внимательный к всякому живопис пис’у

Я ему рассказал о нашем Лондоне [699] Возможно, речь идет о плане совместной поездки в Лондон Никитина и Ремизова. он знает и вас и Пильняка

И писал неоднократно он может сделать для нашего издания пишите и ему

Вот его адрес и это он сам пишет [700] Далее приписка рукой А. В. Бахраха.

Regensburgerstr. 13 bei Lewin

Напишите о Ваших издательских планах, постараюсь быть Вам полезен (только сообщите все данные поточнее) Конечно, лучше всего приезжайте сами — на месте всегда лучше устроить. А если что надо — черкните.

Второе письмо — тоже до первой поездки Никитина [702] В книге: :

«25. 5. 23.

Утро вечера муд

Пиль<���няк> писал вчера ночью, вам на рассвете

пишите, приезжайте и Пильняка берите

подышать „вольным эмигрантским воздухом“ в

Берлине.

будете тут читать целый вечер

пойдут вас слушать

Советую вам слепиться с Бахрахом — он вам много может устроить

а так будьте осторожны, много тут

шатии всякой.

Пришлите мне 2 фотограф<���ические> карточки (обе с автографом на одной мне, а на другой только

подпись. Это для венского журнала)

и не бросайте ваших писем (все мне отдайте, в Россию пока не везите)

Захватите только Пильняка

без него скучно

или пускай в Италии посидит с неделю

живо вытурят!

и в Берлин. Книг ваших нет у меня

Мои я все дам здесь

А хорошо это вы подметили о „сри“.

Почему Алянский [703] Самуил Миронович Алянский (1891–1974) — петербургский издатель; в ту пору глава издательства «Алконост». Ремизов часто встречался с Алянским в Питере в 1920 г. — см. записи в Дневнике Ремизова (Публикация А. М. Грачевой, Е. Д. Резникова: Минувшее. Вып. 16. М.; СПб, 1994. С. 493–498). пропал, не пишет никому.

Обещал мне „бесов, дейст.“ и „иуду“ [704] Имеются в виду пьесы Ремизова «Бесовское действо» и «Трагедия о Иуде, принце искариотском» (напечатаны в 1919 г. в издании ТЕО); эти пьесы рецензировал Л. Лунц (Жизнь искусства. 1920, 15 января, см. также: Лев Лунц… Обезьяны идут. СПб., 2000. С. 231–233).

и ничего

Серафима Павловна кланяется

В 1928 году Никитин, снова собравшись в Европу, сообщил о своем намерении жившему в Париже Ремизову; вот его ответ [705] В книге: :

«26. 6. 28.

Paris.

Я очень хочу вас повидать и расспросить вас о вашем и о других писателях когда будете в Париже, пошлите мне pneu (pneumatique [706] Сообщение пневматической почтой. ) марка 1 fr 50с.

Monsieur A. Remizof.

120 bis av. Mozart

5 villa Flore

Paris XVIe

Я сейчас же вам отвечу:

Напишу вам какой вечер (в 9 ч.) и очень прошу вас не берите себе провожатых. Я хочу с вами поговорить, а ни с кем. Я вам нарисую план и какие мэтро или в авто (здесь дешево)

Париж город безтелефонный

Звонят только в кафе

Я очень мало кого вижу. И не имею отношения ни к каким редакциям. Жду вас.

Посылаю еще книги вышед<���шие в> 1924 г.

Храню 4 года»

Это последнее письмо Ремизова, сохранившееся в архиве Никитина.

В Серапионовом Братстве Лев Лунц и Николай Никитин стояли по разные стороны «баррикад»: Лунц был западником, а Никитин — «восточником». Тяжело больному Лунцу в мае 1923 года ГПУ дало разрешение выехать на стажировку в Испанию. На его проводах в Петербурге Никитина не было: он уже отправился в Европу. 7 июня 1923 года Лунц приехал в Гамбург, где находились его, эмигрировавшие из России, родители. 16 июня на два дня Лунц отправился в Берлин, надеясь повидаться с Горьким; в Берлине он встречался с Ходасевичем, Шкловским и Эренбургом. 18 июня Лунц из Берлина сообщил Горькому, что приехать к нему в Шварцвальд не сможет из-за усилившейся болезни, требующей срочного санаторного лечения, и вернулся в Гамбург. 20 июня уже из Гамбурга он сообщал Серапионам: «Потрясающая новость — от Ремизова. В Берлин на днях приезжает Никитин, а за ним и Пильняк. Что такое с ними приключилось в Англии? Пильняка в Берлине собираются бить кучи людей. Все его ненавидят. Никитина ждут мирно. Жаль, что я не успел написать Коле <���Никитину — Б.Ф. > в Лондон, чтоб он проездом через Гамбург зашел ко мне» [707] Публикация Н. К. Фединой: Вопросы литературы. 1993. № 4. С. 240. . О поездке Никитина в Лондон Лунц знал, известен ему был и предполагавшийся лондонский адрес Никитина. Написанная Лунцем открытка Никитина в Лондоне не застала (во всяком случае, она у него не сохранилась). Вернувшийся в Гамбург Лунц на следующий день, 21 июня, получил из Берлина телеграмму Никитина [708] 4 июля 1923 г. Лунц писал Серапионам из своего санатория: «От Никитина я еще в Гамбурге получил идиотскую телеграмму из Берлина (мы с ним разъехались, он приехал в день моего отъезда). На мою открытку он мне не соблаговолил ответить. Сведения о нем обычные: ведет себя по-московски» (Вопросы литературы. 1993. № 4. С. 241–242). Никитин из Лондона, куда прибыл вместе с Пильняком, приезжал в Берлин в связи с выходом там своих книг, а затем вернулся в Англию. о том, что он в Берлине, писать ему следует на адрес Ходасевича (Берлин, пансион Крампе), и в Англию он вернется позже. Лунц ответил Никитину тотчас же:

«Herrn Wl. Chodasevitch (fur N. Nikitin).

Berlin, Victiria Louise Platz 9.

Pension Crampe.

21/VI <1923> Hamburg Мой адрес: Gsestrasse 88, bei Wolf.

Никитин милый! Конечно, вчера отослал тебе открытку в Лондон, а сегодня получил ответ из Берлина. Слушай, дорогой! Приехать снова в эту проклятую столицу не могу, болен. А в начале будущей недели ложусь на 6 недель в санаторию. Так что не увидимся — Поэтому: не позже вторника приезжай ко мне в Гамбург. Поезда в 6.35, 12.30, 3 ч. Очень легкий путь, ресторан и т. д. А Гамбург — гениальный город, в сто раз лучше Берлина [709] О том же Лунц писал Горькому 18 июня: «Берлин действительно препротивный. Зато Гамбург и маленькие города!». . Чорт знает, как здесь хорошо! Приезжай, приезжай! Моя сестра [710] Евгения Натановна Горнштейн (урожд. Лунц). похорошела. Приезжай! Отпиши мне во всяком случае. А кроме того завтра, 22-го, вечером, позвони мне сюда в Гамбург по телефону: „Fernamt, Hamburg; Mercur 73–32“.

На приглашение Лунца приехать в Гамбург Никитин не ответил, а в письме от 15 июля объяснял это так: «Я ждал тебя в Берлине. Мне говорили <���по-видимому, Ходасевич — Б.Ф. >, что проездом в Шварцвальд ты должен заглянуть и сюда. Потом мне сказали, что ты болен, я в это время собирался обратно и намеревался в Гамбурге нагрянуть к тебе, как снег на голову, без письма — сюрпризом. Сюрприз же вышел плохой — п. ч. неожиданно я застрял из-за разных документов и прочих несчастий». Тогдашняя жена Ходасевича Нина Берберова, знавшая Никитина в Питере, увидев его в пансионе Крампе, была потрясена переменой; она вспоминала первые берлинские дни Никитина: «Серапионов Брат Н. Никитин, вчера приехавший из Петербурга, буйный, как с цепи сорвавшийся, весь день покупал себе носки и галстуки в магазине Кадеве [712] Знаменитый берлинский универмаг. , потом выпил и привел к себе уличную девицу с угла Мотцштрассе» [713] Н. Берберова. Курсив мой. М., 1996. С. 185; в письме Лунцу 15 июля 1923 г. Никитин признавался: «Я худею от суеты, от толкотни, от жары, от неудач, от тоски по Зойке, от удач, от беспутства. Берлин — сплошной б…к. Каждый день думаю — когда же я отсюда выберусь». Л. Харитон 8 августа сообщала Лунцу о Никитине: «Коля пишет замечательные письма: сравнительные диаграммы стоимости женщины в Берлине и Лондоне». . Это цитата из книги «Курсив мой», а в июне 1923 года, что называется, по горячим следам, Берберова написала об этом эпизоде Лунцу; вот что он ей ответил 25 июня 1923 г.: «Очень грустно слышать, хотя не мне, конечно, привыкать к Никитинскому времяпрепровождению. Больно за Зою [714] Зоя Александровна Никитина (Гацкевич; 1902–1973) — редакционно-издательский работник; первая жена Никитина, неизменная посетительница собраний Серапионовых Братьев. , а так Никитин и всегда был и будет милым прохвостом. Очень прошу Вас насплетничать мне о нем побольше. Мой Серапионов долг доносить о его действиях конклаву. Обо мне не говорите ему ничего. Хочется его испытать: напишет он мне письмо или нет? (Не намекайте ему!)» [715] Лев Лунц. Обезьяны идут. СПб., 2000. С. 281. . 10 июля Лунц жаловался Серапионам на Никитина: «Этот подлец так мне и не пишет. Ни звука. Мне, умирающему!» [716] Вопросы литературы. 1993. № 4. С. 243. . Несомненно, под впечатлением письма Берберовой 26 июня 1923 г. Лунц сообщал Горькому: «Кстати, Никитин сейчас в Берлине. „Гастролирует“» [717] Там же. С. 277. . О впечатлениях берлинской встречи с Никитиным докладывал Горькому Виктор Шкловский: «Никитин немножко опильняковел. Привожу его в чувство. Но он улетел в Лондон. Остается только молиться за него» (письмо от 16 июля 1923 г.) [718] В. Б. Шкловский. Письма М. Горькому (1917–1923 гг.) / Публикация А. Ю. Галушкина. // De visu. 1993. № 1. С. 39. .