Борис Фрезинский - Судьбы Серапионов

По возвращении Никитина в Россию серапионовские «барышни» встретили его доброжелательно (Л. Б. Харитон сообщала Лунцу: «Приехал Николай. Ему Англия принесла пользу: посолиднел, стал мягче, заносчивость куда-то исчезла, и, вообще, ужасно милый»), но Братья были не в пример суровей. 9 октября 1923 года Каверин писал Лунцу: «Вчера впервые увидел Никитина после его поездки. Он выпустил книгу „Бунт“, половина в ней неприкрытая… халтура. Ему ужасно вреден успех. То, что он чувствует себя известным писателем, обходится ему дороже его славы. Он собирается писать Алтайскую (против ожидания, не английскую) повесть Если не сорвется — то все у него будет ладно». Н. Тихонов в подробном отчете о работе Серапионов для Лунца написал: «Коля Никитин — редактор — персона — вершина… Фельетоны его „Путешествие в Рур“ можно с легкостью пустить путешествовать к центру земли. Лева — серьезно, фельетоны — плохи. И плохо то, что там не мысли хромают, и не стиль, а наоборот: все гладко — но все ростом в два вершка и газетно — только газетно, и все впопыхах и с ветерка, с чужих слов. Бедный Коля! Пильняк хитрей, Пильняк, отбросив всякий „белый“ стиль, написал пару хороших, честных фельетонов об Англии, и за это его грызут газеты…». Наиболее резок был в письме Лунцу Федин: упомянув о «систематическом отсутствии» Никитина на серапионовских сборищах, он вынес приговор: «Но никто не жалеет о нем».

Из Петрограда Н. Н. и З. А. Никитины отправили Лунцу два письма (по одному каждый) 25 сентября 1923 г.; они чувствовали себя счастливыми, и рефреном никитинского письма было «Женись, брат Лунц, женись». Тяжело больной Лунц пытался ответить им в тон («Разводись, брат Никитин, разводись» и «Выходи снова замуж, Зоя, выходи» [727] Черновик: Новый журнал. Нью-Йорк, 1966. № 82. С. 163. ), но, похоже, дописать письмо сил не нашел.

Первые успехи, безусловно, вскружили Никитину голову; уже в 1923 году Серапионы дружно отмечали: качество его прозы падает. Лунц с ними соглашался. «Колька Никитин меня огорчает, — читаем в его письме Федину. — Он хороший парень, только дурак, что бегает за „bella gloria“, а та лягается больно» [728] Вопросы литературы. 1993. № 4. С. 244. . Прекрасная слава, действительно, больно лягалась. Никитин торопливо писал очерки о Западе и авантюрные книжки, но выдержать уровень первых своих рассказов уже не мог. Лунц жаловался Горькому: «Никитин пишет прескверные фельетоны в „Правде“ и вообще ведет себя по-московски. Мне это очень горько, потому что Никитин был одним из первых Серапионов. Но он — карьерист. Ему же будет хуже» [729] Лев Лунц. Обезьяны идут. С. 278. . Однако, отчаянно ругая Никитина, Серапионы не порывали с ним. В 1924 году Замятин информировал Лунца: «С Ник. Никитиным у братьев coitus, кажется, помаленьку налаживается» [730] Новый журнал. Нью-Йорк, 1966. № 83. С. 177. .

Какие бы слухи ни доходили до Лунца, он, и осуждая Никитина [731] В этом смысле характерен рассказ-пародия Лунца на будущее Серапионов «Хождение по мукам» (Вопросы литературы. 1993. № 4. С. 247–256), в котором действие происходит в 1932 году и Никитин, бросив литературу, занимается другим делом: на его визитной карточке написано: «Ник. Ник. Никитин. Альфонс». , не забывал, что говорит об одном из первых Серапионов: «Делай со мной что хочешь, Костя, — писал он Федину, — я все-таки ощущаю его как брата, несмотря на все его хамства. Брат всегда остается братом…» [732] Вопросы литературы, 1993. № 4. С. 257. .

Памяти Лунца Никитин посвятил некролог в «Ленинградской правде» [733] Н. Никитин. Л. Лунц // Ленинградская правда. 23 мая 1924. и рассказ «Могила Панбурлея»…

Никитин чувствовал критическое отношение прочих Серапионов к Пильняку. Поэтому он писал Лунцу из Берлина 15 июля 1923 года (может быть, и не вполне чистосердечно): «Страшно жалею, что не застал Горького, мне кажется, что он на меня сердится. По-видимому — моя совместная поездка с Пильняком ему не нравится. Я человек тихий, — Пильняк — модник и рекламист. Мы люди — разные, мы сойдемся в вагоне, в квартире, в кабаке, за рюмкой — но душой, по-видимому, никогда». В РГАЛИ, где хранятся письма из архива Никитина, посланий от Пильняка нет (не считая коротенького письмеца 1932 года из Заполярья, написанного совместно с прозаиком Н. Н. Зарудиным — Никитину и его второй жене; оно вошло в том пильняковских писем [734] Борис Пильняк. Мне выпала горькая слава… Письма 1915–1937. М., 2002. С. 358–359. ). Но в ИРЛИ хранится поступившая туда в 1997 г. машинописная копия письма Пильняка, посланного Никитину после их с Пильняком возвращении из Англии — 22 ноября 1923 г.:

«КОЛОМЕНСКИЙ

Николы-на-Посадьях

Пильняковых

ДЕЛ

ВЕЛИКИЙ ДИВАН

№ — ЭЭXX

22 / XI / 923

Дано сие тов. Никитину, Ник. Ник., в том, что Пильняку-на-Посадьях очень нехорошо живется, его жена больна брюшным тифом, денег у него нет, а есть скучные мысли об одиночестве, о кортошке (так! — Б.Ф.), о ненужности, и даже алкоголь не веселит. — Микитка, милый, прости, что пишу я тебе так редко и все о делах. Поцелуй Зайца [735] З. А. Никитину. , — он, говорят, нездоров.

— Дела же: —

I) Из Аркоса я получил две подряд бумаги на твое и мое имя, в оных настоятельно просится, чтоб мы вместе внесли по 9 фунт. 9 шил. за наш проезд из Кардифа в Петербург, и угрожается. Я эти — за себя — деньги уже внес и там, внося, сообщил, что обязуюсь предупредить и тебя. ЧТО И УДОСТОВЕРЯЮ.

II) У меня очень плохо (очень, очень.) обстоит с деньгами, — ничего, кроме долгов и чуть-чуть начатого романа, и трех червонцев, и тысячи обязательств, и месяца кобалы (так! — Б.Ф.)… И ВОТ: у меня скопилась книжечка „Английских рассказов“ (злополучные очерки переделаны неузнаваемо и хорошо), размером в три листа, — и вот (с такими просьбами я обращаюсь редко, и мне всегда трудно), будь добр, или сам, или попроси Лидочку [736] Л. Б. Харитон. (и сам и Лидочка) — потолкуйте с издателями, не возьмут ли издать, только — чтоб денег. — И ответа я жду от тебя как можно скоро, и результатного ответа, и денег. Книгу я посвящаю тебе. В неё входят: „Speranza“, „Старый мир“, „Глава из повести в письмах, которую нельзя окончить“, и все.

III) Целую тебя крепко, напиши о себе, о делах своих, о заботах, — возможно скорей, денег нет, а жена больна, не встает, не встанет еще месяца два. Поцелуй Лидочку, друзей, всех.

Книга Пильняка «Английские рассказы» действительно вышла в 1924 году. Но Никитин к этому никакого отношения не имел. Когда Пильняк обратился к нему с просьбой о помощи, у него давно уже был заключен договор на «Английские рассказы» с питерским издательством «Время», которое как раз в те дни расторгло этот договор, испугавшись «общественной» критики пильняковских очерков об Англии (1 декабря 1923 г. Пильняк договор вернул [738] См. его письмо гл. редактору издательства «Время» Г. П. Блоку ( Б. Пильняк. Мне выпала горькая слава. М., 2002. С. 254–255). ). Тогда, не очень надеясь на Никитина, Пильняк 28 ноября 1923 года предложил «Английские рассказы» А. К. Воронскому — он-то их и напечатал в издательстве «Круг», которым руководил.