Мария Кашуба - Георгий Конисский

Конисский понимает важность познания природы универсалий и уделяет этому вопросу огромное внимание. «Эта доктрина способствует не только изучению категорий, — утверждает он, — но и всей философии, потому что без знания ее вообще не может возникнуть никакая наука, никакое познание» (5, 68). Поскольку все отдельные вещи и явления в природе непостоянны и изменчивы, то, не пользуясь универсалиями, мы не могли бы иметь знания об отдельных вещах. Профессор характеризует универсалию как то, «что способно одно быть во многих вещах или говорить о многих отдельно и однозначно» (там же, 13). Причем он добавляет, что универсалия не должна необходимо присутствовать фактически во многих вещах или в действительности говорить о многих, достаточно, что она может быть во многих вещах или может для многих быть предикатом. С целью более четкой формулировки своего понимания универсалий Конисский детально анализирует положения Платона, стоиков, перипатетиков, номиналистов. Мысль Платона о существовании общих для всех отдельных вещей природ, или идей, совершенно от вещей обособленных, Конисский решительно отвергает. Вслед за Аристотелем он называет учение Платона об идеях «пустой болтовней». Конисский откровенно высмеивает тех схоластических авторов, которые под идеей Платона понимали некий «неопределенный индивид», от которого берут начало все вещи. Он критикует и Боэция, и тех авторов, которые, подобно схоласту Фонсеке, видели в идеях Платона образцы всех вещей, существующие в божественном разуме: «Однако что бы Платон ни понимал под своими идеями, против его мысли скажу, во-первых: идеи Платона, принятые за природы, существующие оторванно от отдельных вещей, есть чистая выдумка» (там же, 69). Он твердо убежден, что все существующее в природе должно быть отдельным и ничто не может быть «чистой универсалией» (там же). «Подлинные универсалии, — говорит профессор, — есть объекты наук, а те образцы (идеи Платона. — М. К. ) не являются таковыми; ибо, когда науки говорят о телах, формах и т. п., они не имеют в виду божественные идеи, так как никогда не думают о них, а о самих вещах» (там же). Критикует и отрицает он взгляды стоиков и крайних номиналистов, согласно которым термины и понятия, подставляемые ими вместо вещей, универсальны в предикации.

Профессор поддерживает мнение тех из перипатетиков, которые «считают объектом универсальности те природы, которые являются универсальными или в бытии, или в предикации» (там же, 71). Так, универсалией в бытии есть то, что одно присуще многим вещам, как человеческая природа — каждому человеку. Профессор отстаивает тесную связь общих понятий — универсалий с отдельными конкретными вещами. Общие понятия вырабатывает разум на основании восприятия конкретных вещей, а «все вещи отдельные вследствие индивидуализированного смысла или того, чем одна природа отличается от другой, себе подобной» (там же).

Универсалии отражают сходство, присущее отдельным вещам, они суть знаки, определяющие множественность отдельных вещей, похожих между собой. Абстракция, при помощи которой в нашем уме образуются общие понятия, основывается на предварительном восприятии отдельных схожих предметов или явлений или же на порожденных ими образах памяти. Эти выводы Конисского перекликаются с мыслями Пьетро Помпонацци, выступившего против номиналистов и платоновской традиции, превращавших принадлежащее к области понятия единство человеческого разума в общую, объективную сущность. Согласно Помпонацци, познание начинается с чувственного восприятия отдельных вещей окружающего мира, на основании чего разум познает общее (см. 23, 302).

Конисский готов признать, что универсалия существует в действительности как формальное единство — наивысшее сходство природ, содержащееся в самих вещах. И это он называет «несобственно универсалией». Если же универсалию рассматривать в собственном смысле, то она в действительности не существует, а возникает в разуме, ибо для ее появления необходима абстракция, возможная лишь в разуме. Одинаково ложными считает профессор мысли скотистов и некоторых томистов, признающих полную универсальность природы вещей, а также номиналистов, отрицающих такую универсальность. Дунс Скот и его последователи считали, что общее существует в вещах как их форма. Каждой вещи присуща не одна форма, а много, начиная от самой общей и кончая последней, которая делает вещь индивидуальной. Существование видовых и родовых понятий скотисты считали формальным различием — чем-то средним между реальным различием вещей и различием понятий в разуме.

Конисский твердо убежден, что «субъектом универсалии выступают природы вещей, реально не отличающиеся от отдельных вещей настолько, чтобы существовать сами по себе, а не с помощью интеллекта» (5, 77). Так, человеческая природа независимо от интеллекта присуща многим индивидам, в то же время и «природы по отношению к вещам универсальны менее свойственно, а становятся более свойственно универсальны лишь с помощью интеллекта», ибо «отсечение природ от отдельных вещей осуществляется только мысленно и только при помощи разума, а не в объекте и в самих вещах, как было доказано вопреки скотистам и томистам» (там же). Ясно, что Конисский считает общие понятия продуктом абстрагирующей познавательной деятельности человеческого разума.

Из всех перечисленных Конисским свойств универсалий наибольшее внимание привлекает признание их всеобщности. Если универсалии тесно связаны с отдельными вещами, то это свидетельствует, что понятия науки, и философии в частности, отражают объективную действительность — такой важный вывод напрашивается из решения Конисским проблемы универсалий. Он решает эту проблему в духе умеренного номинализма, ведущего свое начало от У. Оккама и его последователей. Он категорически отрицает объективное существование универсалий как особых сущностей. Вслед за Оккамом и перипатетиками он ограждает себя от крайнего номинализма, не признающего существование реальной основы универсалий как логических понятий. Профессор подчеркивает тесную связь универсалий с отдельными вещами, с материальным миром.

Основа обобщения, по мнению Конисского, находится во внешнем мире: ощущаемые вещи имеют сходные черты, и это позволяет разуму, уловив такие общие черты, создавать универсалии и давать наименование вещам. Понятия, с этой точки зрения, улавливают подобие вещей, они существуют в разуме как результат чувственного восприятия: «Вещи в действительности многочисленны, и если бы вещи не имели множественного числа, то понятия бы никогда его не имели, ибо грамматическое множество зависит от реального» (там же, 71). Особенно ценно здесь утверждение Конисского, что понятия отражают общее, существующее в вещах. Отсюда следует, что он считал первичными вещи, вторичными — понятия о них.