Николай Непомнящий - Леонардо да Винчи. Опередивший время

Когда же портрет был готов (не считая пейзажа), флорентийцы признали в женщине, изображенной на картине, Мону Лизу. Некоторое расхождение между портретом и оригиналом они отнесли к художественному видению автора, ведь портреты не всегда передавали модель с фотографической точностью, а, напротив, приукрашивали ее. Поэтому Мону Лизу узнали все кроме ее мужа.

Только мессер Франческо дель Джокондо понял, что на портрете изображена не его жена. Но и он не знал, что это Катерина, на которую Леонардо был похож в молодые годы. Именно этим обстоятельством объясняется такой странный, на первый взгляд, результат сравнительного компьютерного анализа "Джоконды" и рисованного автопортрета Леонардо.

Вентури в 1925 г. предположил, что "Джоконда" — портрет герцогини Костанцы д'Авалос, вдовы Федериго дель Бальцо, воспетой в маленькой поэме Энео Ирпино, упоминающем и о ее портрете, написанном Леонардо да Винчи. Костанца была любовницей Джулиано Медичи, который после брака с Филибертой Савойской отдал портрет обратно Леонардо.

В самое последнее время была выдвинута новая гипотеза; луврский портрет изображает вдову Джованни Антонио Брандано по имени Пачифика, которая также была любовницей Джулиано Медичи и родила ему сына Ипполито в 1511 г.

Как бы то ни было, вазариевская версия вызывает сомнение уже потому, что никак не объясняет, почему портрет жены Франческо дель Джокондо остался на руках у Леонардо и был увезен им во Францию.

Но вернемся все же к версии российского исследователя В.И. Ширяева.

Уже третье столетие внимание ученых во всем мире приковано к портрету Моны Лизы с одной лишь целью: разгадать тайну ее улыбки. Об ее обладательнице исследователи говорили как о женщине тихой, скромной, благочестивой строго соблюдавшей обряды церкви; милосердной к бедным; доброй хозяйке, верной жене и не мачехе, а матери для двенадцатилетней падчерицы Дьяноры.

Действительно, при внимательном взгляде на портрет "Джоконды" ощущается присутствие живого человека. Леонардо наделил Мону Лизу пронизывающей красотой. Историки и биографы искали в портрете сходство Моны Лизы с известными в обществе дамами. В исключительном порядке для исследования картины использовали новейшие технические средства. "Джоконду" просвечивали рентгеновскими и ультрафиолетовыми лучами, подвергали флуоресцентному и спектрометрическому анализам, исследовали цифровым лазерным сканированием в трех измерениях, тщательно, послойно изучали каждый мазок художника Тем не менее главное обаяние улыбки Моны Лизы по-прежнему остается несравненным и неразгаданным, а неповторимое произведение Леонардо по-прежнему обладает самой животрепещущей тайной в искусстве.

Со смиренно сложенными руками Мона Лиза удобно расположилась в кресле у самой кромки дола. Ее наряд не бросается в глаза роскошью и дорогими украшениями. Платье с атласными рукавами малинового цвета мягко облегает фигуру. Широкий и глубокий вырез спереди платья открывает грудь. Лиф отделан золотистым двухрядным орнаментом. Лицо обрамляют густые темные волосы. От прямого пробора, покрытые почти невидимой вуалью, вьющиеся пряди опускаются на пологие плечи. На темном фоне выделяются ее лицо и грудь. Руки освещены слабо. Сама невинность с миловидным лицом повернулась к зрителю. Вместе с тем таинственная улыбка обескураживает недоумевающего созерцателя множеством догадок.

Тот, кто обратился к исследованию "Джоконды", прежде всего должен сам убедиться в том, что художник скрыл в образе нечто загадочное. Или улыбка Моны Лизы, может, только кажется загадочной, потому что мы не можем определить ее ни одним из знакомых нам чувств, или она объясняется магическим действием картины на наше воображение.

Получить прямой ответ "да" или "нет" сегодня, по прошествии столетий, после неоднократной реставрации картины, не представляется возможным. Но вместе с тем Леонардо обязательно позаботился о том, чтобы сокровенное стало достоянием потомков, и оставил ключевые "знаки" и свидетельства в сюжете картины, чтобы позже был понят замысел "Джоконды" и разгаданы ее тайны. А объяснение загадочной улыбки, кстати, свойственной многим его произведениям, может находиться в "Суждениях" об искусстве, сохранившихся в рукописях и в самих картинах — несомненных документах, содержащих истинные замыслы художника.

Обратим внимание на некоторые особенности освещения образа. Работая над портретом, художник обычно всеми средствами, и прежде всего освещением, добивается узнаваемости модели и сходства с оригиналом. На репродукции фрагмента картины видно, что Леонардо воспользовался освещением солнца.

В изображении можно видеть два светлых пятна. Свет падает сверху на лицо и грудь героини. Значительно больше выделяется освещением грудь. Он направил его так, чтобы подчеркнуть прелесть ее тела. Лицо освещено меньше. В нем смягчены линии в очертаниях, но заметно обаяние. Таким образом, освещение, содержащее "первую степень светлоты" (выражение Леонардо), принадлежит не лицу, как это принято, если бы художник писал портрет, а сконцентрировано на груди героини. Светлое пятно здесь контрастно фону, оно ярче и больше. Обнаруженный прием противоречит, казалось бы, естественному его намерению показать в портрете сходство модели с оригиналом. Свет, направленный на открытую грудь, в большей степени привлекает взгляд. Это отвлекает и мешает зрителю сосредоточиться на пристальном изучении слегка затемненного лица. Вероятно, за этим приемом Леонардо действительно что-то скрывал.

В этой связи характерны впечатления известных исследователей, изучавших шедевр в начале XX в. в Лувре. Например, известный искусствовед академик А. Волынский после посещения музея с беспокойством и тревогой писал о "Джоконде": "Вот что бросается в глаза, когда смотришь на эту картину. Я подошел ближе, вглядываясь в лицо, в руки, в отдельные подробности, — меня все больше и больше беспокоили разные мысли. Незаметно для себя я уже перестал воспринимать, ощущать, отдаваясь мучительной тревоге ума. Непонятная улыбка возбудила во мне что-то неприятное, разбивала мысли, создавала чисто головные настроения, сложные и неясные".

Своеобразное впечатление создалось у итальянского исследователя Анджело Конти. Он писан, "как в полумраке зала галереи Лувра едва уловил ее улыбку, почувствовал чарующее влияние ее взглядов, видел также белизну ее груди, но все остальное терялось в тени".

Известные в мире искусствоведы, исходя из своих впечатлений, подтверждают прием, завуалированный в картине нетрадиционным освещением фигуры и отвлекающий внимание зрителя от лица героини.